Андрей Савельев - Как убивали СССР. Кто стал миллиардером

Уже в середине 80-х годов российская промышленность была готова выпускать в массовом порядке отечественные модели персоналок. Но госплановских скептиков, среди которых гнездился заговор, ничто подобное не интересовало. Они искали мифическую модель саморегулирующейся экономики, в которой места для государства и рационального ведения хозяйства страны не было.

Второй вывод праздных коллег Найшуля по заговору состоял в том, что в стране уже действует административный рынок, а все управление строится на отношениях торговли как между неподчиненными друг другу субъектами, так и между подчиненными. Это наследие хрущевских реформ считалось в кружке заговорщиков большим завоеванием, подготовившим реформы Гайдара. Найшуль прямо говорит, что эта система полностью разрушила государственность. Точнее было бы сказать, что в стране, под прикрытием коммунистической пропаганды, производство социального капитала было заменено базарными отношениями «ты – мне, я – тебе», неформально признанными как общая норма поведения.

Найшуль заявил, что Гайдар себя поначалу к либералам не причислял, говоря на одном языке с коммунистами горбачевской выделки – на языке правых социалистов. Гайдар просто улучшал социализм. До той степени, пока он не стал либерализмом. Никакой четкой границы тут просто не существует. Гайдар, как говорит Найшуль, лишь «оденежил» то, что ранее подготовили коммунисты, опираясь на одну из ветвей европейского Просвещения.

Составившие идеологию заговора твердо поняли, что болезнь системы смертельна, и потирали руки, предвкушая славу могильщиков мощнейшей в мире страны. И затаились, выжидая своего часа. Причем вполне сознательно рассчитывая на административный ресурс, коим владели изменники внутри компартии. Они понимали, что система сама должна родить человека типа Ельцина и принять его как глашатая анархической справедливости. Они заранее считали, что хозрасчет, аренда и прочее – только временные меры, оттягивающие смерть системы. Оживлять систему и спасать страну они не намеревались.

Теперь Найшуль прямо говорит, что все это в Госплане считалось «туфтой» и «чепухой». Его единомышленники-празднодумцы знали, что только тотальное разрушение экономики позволит их группе и подобным же праздным мозгоблудам выйти на ключевые политические и экономические позиции, и ждали, пока не дождались Ельцина. Ельцина они встретили уже полностью сформированной командой, которая и стала идеологическим штабом мятежа, вталкивающим в скудный мозг Ельцина новые идеологические догмы, списанные со старых коммунистических и предназначенные к тому же – к заведению страны в тупик ради частного обогащения или ради эксперимента по внедрению утопии с заведомо провальным результатом.

Третий вывод Найшуль со своими соратниками почерпнули из риторики Пиночета – государство должно полностью исключить себя из экономики, дать зарабатывать прибыль только в результате обслуживания друг друга экономическими субъектами Ясно, что все это была только риторика. В действительности государство меняло власть на собственность, оставляя в тылах нового олигархического класса агентуру, действующую в госаппарате. Без коррупции содержать эту агентуру невозможно. Соответственно, за кулисами либерально-бюрократического мятежа коррупция предполагалась как естественный механизм монополизации рынков, подавления политических противников и самодеятельных предпринимателей, создававших производства «с нуля». Именно поэтому рывок Путина в 2000 году полностью захлебнулся – госаппарат оказался тотально коррумпированным. Отношения «ты – мне, я – тебе» «оденежились» благодаря Гайдару.

Четвертый вывод, следующий из поставленной празднодумцами задачи вписаться в мировую элиту, состоял в том, что границы государства должны быть взломаны. Один из инструментов этого взлома – разрушение государства как такового. Через неустоявшиеся новые границы (приватизированные в транспортных узлах) в страну должны были хлынуть колониальные товары и умертвить все, что не могло конкурировать с тотальным демпингом. Умерщвленные предприятия затем скупались за бесценок, а потом поднимались за счет очагового восстановления таможенного регулирования и перепрофилирования на выпуск аналогов зарубежного ширпотреба. Наукоемкие предприятия становились жертвой. Всё, чем страна была славна и что обеспечивало ее перспективу в технологической конкуренции с Западом, пошло под нож.