Сергей Титушкин - Линейные корабли типа Баерн. Последние дредноуты империи кайзера Вильгельма II.

Санкт-Петербург 2004 г. - 82 c.

Боевые корабли мира

Тех. редактор В. В. Арбузов

Лит. редактор С. В. Смирнова

Корректор Е. Н. Малькова

Первая мировая война завершилась подписанием 11 ноября 1918 г. соглашения о перемирии между Германией и государствами Антанты, что фактически влекло за собой полную и безоговорочную капитуляцию Союза Центральных держав и окончательное крушение входивших в него Германской и Австро-Венгерской империй.

По условиям этого перемирия, продиктованным союзниками, основные силы германского Флота Открытого моря — 74 наиболее боеспособных военных корабля, в том числе: 11 линкоров, 5 линейных крейсеров, 8 легких крейсеров и 50 миноносцев и эсминцев, подлежали интернированию в огромной естественной бухте глвной базы английского Гранд-Флита — Скапа-Флоу (на Оркнейских островах). Там им надлежало оставаться до момента официальной капитуляции Германии — полудня 21 июня 1919 г.

Район стоянки германской эскадры охраняли английские военные корабли. Однако на борту каждого немецкого корабля продолжали оставаться сокращённые экипажи, и никто из английских моряков не имел права подняться на борт какого-либо немецкого корабля. Немецких моряков номинально возглавлял контр-адмирал Людвиг фон Рейтер.

Переговоры об окончательной капитуляции Германии из-за кабальных условий, выдвинутых союзниками, шли очень трудно, и в случае возобновления боевых действий немецкие корабли в Скапа-Флоу неминуемо должны были бы попасть в руки англичан. Именно поэтому контр-адмирал Рейтер и принял непростое решение: уничтожить интернированный флот.

Вице-адмирал Сидней Фримантл, командовавший британским соединением, охранявшим германский флот, вечером 20 июня получил сообщение о продлении по просьбе немецких представителей срока действия перемирия до полудня 23 июня. В связи с этим он принял решение занять остающееся время торпедными учениями, и утром 21 июня вывел в море все находившиеся в этом районе английские корабли, за исключением трех эсминцев, ожидавших ремонта, плавбазы, нескольких тральщиков и вооруженных дрифтеров.

И вот, 21 июня, ясным солнечным утром в 10.00, на фок-мачте лёгкого крейсера «Эмден» взвился заранее условленный сигнал. На всех немецких кораблях немедленно ударили колокола громкого боя, сигнальщики бросились поднимать стеньговые боевые флаги и вымпела, а на фалах уже трепетали красные сигнальные флажки[* Красный сигнальный флажок «N» согласно своду сигналов любого военно-морского флота: «Веду бой, открыл огонь, гружу боеприпасы».]

Заревели корабельные гудки, и над притихшим в изумлении рейдом раздался торжествующий клич нескольких тысяч немецких моряков. Той порою специально назначенные офицеры и старшины в нижних помещениях обречённых кораблей, открыв кингстоны, кувалдами крушили приемные патрубки забортной арматуры, загибали штоки заборных клапанов так, чтобы их нельзя было закрыть, и бросали за борт рукоятки и маховики приводов кингстонов и клинкетов.

И вот уже немецкие корабли на глазах немногочисленных английских моряков, в ужасе взиравших на происходившее, стали стремительно погружаться в воду — садясь носом или кормой, заваливаясь на борт или же опрокидываясь вверх днищем. Британские тральщики и дрифтеры попытались вынудить немцев закрыть кингстоны, открыв орудийный и пулемётный огонь по безоружным людям на палубах немецких кораблей. Хотя при этом восемь немцев погибли и пятеро получили ранения, всё было тщетно. Немецкие моряки в спасательных нагрудниках уже прыгали за борт или же на катерах и шлюпках направлялись к берегу.

Англичанам удалось отбуксировать на мелководье и посадить на грунт лишь линкор «Баден», три крейсера и несколько эсминцев. Но 50 германских кораблей — от линкора «Баерн» водоизмещением 28500 т и до 750 тонных миноносцев — легли на дно на глубинах от 20 до 30 м. Никогда ещё за всю историю человечества в таком ограниченном морском районе не было затоплено столько военных кораблей.

В тот же вечер вице-адмирал Фримантл срочно возвратился в Скапа-Флоу. Сэр Сидней с трудом сдерживал охватившую его ярость. Он с возмущением заявил довольному собой фон Рейтеру: