Сергей Бородин - Хромой Тимур (Звезды над Самаркандом - 1)

И Мираншах рассмеялся.

Халиль смотрел на рослого, рыхлого, обросшего щетиной, снова самодовольного человека: "Мой отец!"

Но это сознание шло не от сердца, - он не рос, не живал у отца, не слыхивал от него ни ласковых слов, ни заботливых наставлений, ни проборок.

Когда позже просто, но чисто одетого, вымытого, выбритого Мираншаха снова привели к Тимуру, Тимур долго разглядывал сына, опускавшего глаза и напускавшего на себя, а может быть и переживавшего раскаяние и сокрушение.

- Ну?

- Вот он я, отец.

- Что будешь делать?

- Ваша воля, отец.

- Здесь тебе делать нечего.

- Я понимаю, отец.

- То-то.

Тимур опять молчал, глядя на сына, будто прицеливался, медля спустить стрелу.

- Поезжай!

- А куда?

- Тихое место - город Рей.

- Купцы там... Я с них большую подать взыскал. Опасно мне там, отец.

- Они рады будут.

- Это чему же, отец?

- Виду твоему. "Вот, скажут, лез на коня, а влез под коня!" Срам!

- Уж лучше куда-нибудь...

- Нет, туда, - там смирней будешь, среди пустого базара.

- Отец!

- Собирайся! И живо; я велел твоему наставнику до свету лошадей приготовить.

- Да уж темнеет!

- Поспеешь. Есаул твой теперь твоим наставником будет, атабегом, а сыновей своих всех тут оставь, со мной.

- Меньшому четвертый год всего!..

- И хорошо: в голове мусора меньше. Ступай, сбирайся.

- А нельзя ли...

- Ступай!

По-прежнему дробно переставляя тяжелые ноги, но с гордо вскинутой головой, Мираншах пошел мимо сторонившихся вельмож. У двери он было остановился, словно надумал что-то возразить отцу или спросить о чем-то.

Он неповоротливо обернулся, но увидел лишь темный, весь в лиловых морщинах лоб отца, погруженного уже в какие-то другие заботы.

Потоптавшись, Мираншах не посмел вернуться, вышел за дверь, и больше он уже никогда не видел своего отца - амира Тимура Гурагана.

Еще стуча колесами по камням, немногочисленные арбы Мираншаха двигались к выезду из города, еще закрыт был базар и сонные муллы шли в мечети к первой молитве, а Тимур уже вызвал к себе старшего из сыновей Мираншаха мирзу Абу-Бекра.

Царевич, едва проводив родителей в изгнание, был застигнут врасплох зовом деда. Хотелось побыть одному, свыкнуться с внезапной разлукой, поговорить с Халилем, который хотя на целых три года был моложе, но к деду был ближе и лучше знал, чем грозит их семье все случившееся за эти дни.

Он пошел на зов невесело, предчувствуя новые козни от безжалостного деда, боясь его и сердясь на него за расправу с отцом.

Воины, неся перед собой светильники, шли по темным предрассветным залам так быстро, что Абу-Бекр не мог замедлить шагов, подумать, зачем, для каких новых огорчений, идет к той угловой комнате, где всего несколько дней назад отец беззаботно беседовал с историками или рассматривал книги, исполненные лучшими переписчиками царства Хулагу.

Сухощавый и плечистый, как дед, но ростом не столь высокий, длиннолицый и густобровый, как мать, Абу-Бекр поневоле торопливо шел следом за воинами, слегка ссутулившись, опустив глаза, оправляя молодую пушистую бородку.

Он приметил, что, всегда такой нарядный и уютный, их дом теперь похож на какой-то склад или кладовую, где все вещи свалены грудами у стен, а ковры скатаны или сложены.

"Все уже подсчитал. Мог бы снова расставить по местам!.. - думал Абу-Бекр. - Что-то еще готовит. Поджечь, что ли, надумал? Немало на своем веку пожег".

И вдруг яркое пламя ударило ему в лицо: десятки светильников пылали.

Воины раздвинулись, и за дверью он увидел деда, склоненного над искусно изукрашенной книгой. Дед продолжал разглядывать тонкие узоры, обрамлявшие, как лентой, каждую страницу рукописи.

"Золото, лазурь, киноварь. Переписчик из Тебриза. История Рашид-аддина!" - узнал Абу-Бекр и увидел в нишах по стенам остальные книги отцовского книгохранилища.

"И это отцу не отдал! А сам неграмотен!" - думал Абу-Бекр, ожидая у порога, пока дед заметит его.

Тимур поднял глаза и дружелюбно спросил:

- Проводил?

- Сейчас уехали.

- Я им дал охрану, не бойся.

- Ваша страна хорошо охраняется, дедушка.

- Надо говорить "ваша страна". Что ты, чужой, что ли?

- У нас здесь не всегда безопасно.

- Почему?

- Край государства. Непокорные народы вокруг. Покоренная земля, не свое Междуречье!

- Потверже правь, настанет тишина, послушание, безопасная жизнь. А непокорных покорять надо.

- Их во сто раз больше, чем было у нас воинов.

Сотня хороших воинов всегда сильней тысячи мятежников.