Аяр не был равнодушен к помыслам людей о нем: каковы бы ни были сами те люди, но их помыслы о нем должны быть почтительными! Аяр очень ценил от кого бы то ни было почтительное отношение к себе, он не знал, что ненависть врагов не умаляет расположения истинных друзей, не знал, что льстивый голос врага опасней, чем укоры друга.
Аяр гордо погладил свою жидкую бородку и многозначительно ухмыльнулся:
- Мало ли дорог у гонца!
- Что говорить, много! Ой и много ж нынче дорог у царского гонца! Много дорог царь ваш прошел, по многим ходит. Подумать страшно, куда нынче зайдет!
- Повелитель свои дороги сам знает! - наставительно возразил Аяр.
- А как же! Знает! Хорошо должен знать. Потому и не везде ходит.
- Это как так?
- Где скользко, где морозно, где народ крепок, туда небось не идет!
- Это что за слова о нашем повелителе! - вскинул голову Аяр, встревожившись: не услышит ли кто-нибудь таких странных слов о Тимуре. Вокруг никого не было: мастера в такой холод занимались каждый своим делом, а случайных путников не проходило.
Назар, приметив беспокойство Аяра, усмехнулся:
- Да какие это слова! Осторожен, говорю. Дорогу свою знает... А вам-то не случится ли снова в тот Ширван сходить?
Тут глаза Аяра и Назара встретились. Взгляд мастера был спокоен, миролюбив, и Аяру вдруг стало неловко, не захотелось гордиться перед этим человеком с таким ясным и понятливым взглядом; Аяр ответил просто:
- Разве сам я себе выбираю дорогу!
- Да мне и не к чему знать. В Ширване у меня небось никого нет. А всю эту мелочь оставьте; как-нибудь сбуду. Как сбуду, так расплатимся.
- У меня и еще такой безделицы много, почтеннейший.
- Приносите - может, и ту продадим.
Аяр вернулся к невольным труженикам Синего Дворца, роздал им покупки. Доверие к Аяру у мастеров укрепилось, хотя они молча понимали, что не без изрядной корысти столь великодушен этот гонец. И с того дня повелось: из дворца он выносил, с базара приносил. Смелость и ловкость возрастали с каждым днем, и все больше серебряных "княжат" застревало у гонца между пальцами.
Едва ли выпало бы такое раздолье Аяру, будь в Самарканде сам Тимур; без Тимура здесь все шло по-другому, - и надсмотрщики стали не столь приглядливы, и стражи не те, что были. И сами мастера, словно проснулись, посмелели, поживели. Многое в городе изменялось, когда уходил Тимур, казалось, и город просторней и люди рослей.
Когда после зимних туманов задождил прозрачными ливнями конец февраля, Мухаммед-Султан вызвал Аяра: выпала гонцу дорога к самому повелителю.
Перед дорогой Аяр зашел в мастерскую. Мастера приметили и новые сапоги, и новую алую косицу на шапке гонца и поняли: собрался в путь.
Многие попытались дознаться, в какую сторону лежит эта путь-дорога. Но Аяр отмолчался, отшутился:
- Долга ль дорога, дело покажет; длинна ли, конь скажет.
Но когда о том же спросил азербайджанец, отливший бляшки и много других мелких искусных вещиц, отнесенных к Назару, Аяр многозначительно подмигнул:
- К тебе.
- В Ширван?
- Навряд ли.
- В Марагу?
- А что?
- Там, на базаре, позади Купола Звездочетов, где Медный ряд...
- Знаю.
- Ширван-базар называется...
- Многословен ты!
- Сказать там человеку два слова.
- Что за слова?
- Ждем, верим.
- Родня, что ли?
- Родня.
- Я скажу два слова, а услышат два уха. Да вдруг не те? Этак я и сам без головы останусь.
- Всего два слова, - отблагодарим!..
- Бляшками? Прошло время с ними шутить.
- Отблагодарим!
- Чем уж!..
- Намедни серьги отливал. Большой сердолик в щель закатился.
- У тебя?
- С меня взыскали б! Главный обронил. Искали - не нашли. Кругом обшарили - нету. А вам найдем.
- Хороших сердоликов давно не видал. Да хорош ли?
- Целебный камень. Если носить, кому помогает от печени, кому от...
- Знаю.
- За Куполом направо третья мастерская. Там старик, совсем стар. Вот ему сказать: из Самарканда, мол, Реза велел сказать: ждем, верим.
- А вдруг да нет того старика? Помер!
Узколицый азербайджанец, у которого усы вились из-под большого, тяжелого носа, взглянул тяжелыми, как камни, круглыми глазами, медленным, пытливым взглядом посмотрел на Аяра: "Передаст ли, не выдаст ли?" - и уверил гонца:
- Старик там всегда есть.
Разговор прервался: во мглу мастерской, пригибаясь под сводами, вошел главный. Аяр успел шепнуть:
- Вечером зайду за сердоликом.
И, сменив по дороге гонецкую шапку на простой треух, пошел к Назару получить должок за последний принос медного ковья и литья.
Читать дальше