Игорь Морозов - Феномен куклы в традиционной и современной культуре. Кросскультурное исследование идеологии антропоморфизма

Сценки с изображением родов, крещения и ухода за новорожденным являются отличительной чертой как святочного, так и свадебного ряжения восточных славян. В Чердынском р-не Пермского края на святки «„роженицей играют“, дак девку „роженицей“ снаредят: живот большушшой приделают, лохмотьями прикроют, да на лавку положат и внесут в избу. Возле „роженицы“ – „бабки-повитухи“. Начинают спрашивать у „роженицы“: „Где ты живот-от сделала?“ – „Под твоим крыльцом“. – „С кем ты его сделала?“ – „С твоим мужем“. Потом „роженица“ начинает кричать, „рожает“. „Бабки-повитухи“ тут как тут, вытаскивают из-под тряпья куклу, „парят“ веником „роженицу“, та вскакивает и пляшет»; «„Попом“ наряжались, „бабой“. Кукла у них сделана, они ее крестили. Книгу читают, а потом макнут куклу в бачок с водой» [Черных 2007, с. 131, с. Бондюг, д. Пантина]. В святочном ряжении белорусов со свернутым из онучи «ребенком» (Сидоркой) ходила «цыганка». Исполнялась и сценки с имитацией родов, кормлением и пеленанием «ребенка» [Кухаронак 2001, с. 58–59, 68–69]. У украинцев в этой роли часто выступает Маланка или дублирующий ее персонаж «баба» [Курочкін 1995, с. 151].

Часто использовались куклы или чучела и в сценках ряжения с мотивом похорон [Морозов, Слепцова 1996, с. 252–277]. Во многих районах Вологодской области вместо человека носили куклу из соломы, откуда, по-видимому, устойчивый шутливый приговор – пародия на известную припевку при ряженом-«покойнике», который употреблялся старшими женщинами при изготовлении кукол для детей: «Шила куклу и с руками, и с ногой, и собачьей головой» [ЛА МИА, д. Мякинницино Великоустюгского р-на]. «Покойника» изготавливали из снопа ржаной соломы, привязанного к доске или скамейке и накрытого сверху простыней, иногда наряженного в мужскую или женскую одежду, с вымаранной в саже тряпицей вместо лица, с палкой («батогом») вместо рук и ногами из валенок («катаников»). В д. Высотинская сноп оборачивали сверху одеялом, придавая ему форму человеческого туловища, клали его в гроб и накрывали сверху простыней. Принеся в избу, заставляли всех прощаться с покойником и плясать вокруг гроба. В д. Ганютино в самый разгар представления один из ряженых с криком «Убью, убью!» бил топором по закрытому «тканиной» мешку с соломой, изображавшему покойника. Это приводило всех в ужас, так как здесь чаще «покойником» наряжался кто-нибудь из парней. «Нарядят да принесут да, на лавку повалят да и лежит. [В одежду нарядят], опояшут его тут, сделают платок наложат, ну сноп дак знаешь, он так-то ведь тут перевязанный, дак как голова тут. Да тут белое цёнибудь наложат [на туловище], угольем тут глаза сделают нос, вобщем, как настоящий покойник. Положат, да и всё, а кто боится, так убежит из избы, кто не боится, тот сидит, вот как. [Носили] а где вот сидишь вот беседой. Там в зимовке низко окна, раньше ведь занавесок раньше и моды не было, нет, не завешивали окна-те. Всё выглядят в окно-то, к окну ставили „покойника“ из снопа. „Как же домой пойдём, как же домой пойдём!“ – боимся-то! Побежим все, ухаем, ревим!..» [ЛА СИС, д. Репняковская Вожегодского р-на].

Н. А. Иваницкий описывает виденную им в Сольвычегодском уезде (д. Марково Метлинской вол.) «чучелу», которую носили с собой ряженые. «В первые три дня Рождества носят по игрищам чучелу. Берут бревно вершков пять в диаметре и три аршина длиной и вырубают из него подобие человека, но без рук (руки делаются потом из одежды), ступни же вырубаются отдельно и вдалбливаются в ноги. Лицо раскрашивается красками, причем ему придается по возможности более страшное выражение. На ноги надевают катаники, на тело сарафан, а на шею кофту. Из рукавов кофты делают руки. На затылок чучелы приколачивают распущенный лошадиный хвост, отрезанный где-нибудь летом у чужой, забеглой лошади, на голову надевается бабья морхатка, состоящая из околыша, завязываемого назади ленточками и пришитого к краям его колпачка, выдающегося впереди пузырем и спускающегося постепенно к затылку. Под лентами же привешивают колокольчик с веревочкой у языка – в этот колокольчик потом и звонят. Внеся чучелу в избу, ее ставят в передний угол на пол. Девки до того боятся чучелы, что зачастую все убегают из избы. Чучелу сберегают до следующего года, иногда и дольше» [Иваницкий 1898, с. 65]. Интересно, что в описанном Н. А. Иваницким случае «чучелу» использовали для запугивания девушек и летом, когда те собирали на заливных лугах дикий чеснок. Парни привозили туда «чучелу» на телеге, чем приводили девушек в трепет и ужас.