Юрий Емельянов - Смертельная схватка нацистских вождей. За кулисами Третьего рейха

Шпеер вспоминал: «Они были озабочены сохранением своей жизни. Сам Гитлер, куда бы он ни направлялся, прежде всего, издавал приказы о строительстве бункеров для личной безопасности. Толщина крыш возрастала по мере увеличения калибра бомб, пока она не превысила пяти метров. В конце концов, были созданы системы бункеров в Растенбурге, Берлине, Оберзальцберге, Мюнхене, в гостевом доме возле Зальцбурга, в штабе в Наухайме, на Сомме. В 1944 г. он приказал создать в скалах два подземных штаба в Силезии и Тюрингии. Это строительство осуществляли сотни высококвалифицированных инженеров и тысячи рабочих».

Подобные стройки осуществляли и другие руководители рейха. Шпеер писал: «Геринг создал огромную систему подземных сооружений в Каринхалле. Убежище было создано даже в замке Вельденштейн возле Нюрнберга, который он почти никогда не посещал. Путь от Каринхалле до Берлина длиной в 80 км был оснащен множеством бомбоубежищ. Когда Лей узнал о последствиях бомбардировки общественного бомбоубежища, его заинтересовало лишь то, насколько крыша разбомбленного бомбоубежища толще, чем крыша его личного бункера в пригороде Грюневальде. Более того, по приказу Гитлера, гаулейтеры, которые были убеждены в своей незаменимости, стали строить дополнительные убежища для себя».

Очевидное неравенство в распределении материальных благ бросалось в глаза многим немцам. Но, было очевидно, что давно забывшие о бытовых трудностях вожди рейха старались этого не замечать. Роберт Лей, считавший себя благодетелем трудового народа, в своих статьях, которые он постоянно публиковал в газете «Ангрифф», призвал рабочих трудиться энергичнее, умножая свои усилия во имя увеличения военного производства.

Статьи Лея не всегда приходились по вкусу вождям рейха не из-за содержавшихся в них призывов «трудиться больше», а потому что руководитель «Трудового фронта» вторгался в сферы деятельности других «фюреров». 13 февраля 1942 г. Геббельс писал в дневнике, что Гитлер «ругал Лея за его статьи об увеличении производства, так как они содержат скрытые нападки на министерство вооружений и военных поставок. В моем присутствии фюрер отругал Лея» за вмешательство в дела этого министерства.

По словам Геббельса, Лей, полагаясь на свои впечатления от встреч с рабочими в ходе постоянных поездок по заводам и фабрикам, «жил в иллюзиях… и занимался самообманом». Скорее всего, эти встречи рейхсляйтера были организованы со специально отобранными рабочими и были заранее хорошо отрепетированы. Полагаясь на более достоверную информацию, получаемую, в частности, из вскрываемых писем, Геббельс имел более реалистическое представление о том, что на самом деле думали рядовые немцы. В своем дневнике Геббельс записал 17 апреля 1942 г., что Лей «не имеет ни малейшего представления о том, что творится с народом». Геббельс «счел своим долгом открыть ему глаза и сделал это довольно успешно».

Однако «успех» Геббельса был мнимым. 2 мая 1942 г. Геббельс писал о раздражении Гитлера обращением Лея к рабочим по случаю 1 мая. Гитлер говорил, что стиль Лея напоминает школьнический. Он сказал Геббельсу, что «не намерен стать учителем Лея» и просил Геббельса, чтобы «такие упражнения не попадали к нему, пока они не будут отвечать элементарным правилам грамматики».

Поражение под Сталинградом оказалось более эффективным методом «пробуждения» Лея, чем поучения Геббельса и разносы Гитлера. Он примкнул к тем, кто хотя бы отчасти осознал гибельность гитлеровского руководства. Весной 1943 г. Лей вместе с Функом и Шпеером поддержал попытки Геббельса, направленные против группировки Бормана – Ламмерса – Кейтеля и на ограничение власти Гитлера путем активизации деятельности Совета министров по обороне во главе с Герингом. После успешных переговоров с Герингом Геббельса, последний проинформировал Лея и Функа о них. По словам Геббельса, «они были довольны результатом. Однако у них остались некоторые сомнения относительно того, удастся ли организовать так, как мы хотим, без столкновений. К сожалению, Геринг несколько неактивен и инертен и потребуется немало усилий, чтобы вернуть его к действиям. Лей буквально плакал у меня на плече, говоря о пассивности в партии. Это – заноза в его сердце. Нет сомнений в том, что это – следствие насаждаемых Борманом чрезмерно бюрократических методов управления партийными делами». К этому времени Лей фактически утратил руководство партийным аппаратом, которое он осуществлял после падения Грегора Штрассера с декабря 1932 г.