Геннадий Янаев - ГКЧП. Был ли шанс?

На этом мы разошлись. Я вышел в центральный зал, людей уже почти не было. Появился Николай Константинович.

— Машина есть? — интересуюсь.

— Сейчас поищу.

Я остался один… Душно, жарко. Инстинктивно иду в сторону, куда скрылся Николай Константинович, — там должна стоять машина. Странно. Машин мало, моих товарищей нет, обычно мы прощались перед разъездом за руку. Свежий воздух, прохлада, фонтан, слева от стоянки машин подкатывает ЗИЛ, из него выходит Николай Константинович.

— Олег Дмитриевич, можно ехать!

Сажусь в машину. Водитель мне незнаком.

— Поехали.

— Куда будем ехать? — спрашивает водитель.

Опускаю руку справа к телефону, там пустота, рука натыкается на обрывки кабеля. Спрашиваю водителя:

— Как вас зовут?

В ответ молчание.

— У вас какая-нибудь связь есть?

— Машина без связи…

Я надеялся связаться с Президиумом Верховного Совета СССР, получить возможность выступить там. Наивность на грани глупости… Молох травли и погони за ведьмами раскручивался с небывалой скоростью и мощью.

В 19.00 ожидалось интервью по телевидению Горбачева — оно откладывалось несколько раз, к этому времени я успел приехать из Прокуратуры домой…

Лилия Федоровна бросилась с рыданиями ко мне… Стало известно о гибели Бориса Карловича Пуго и тяжелом состоянии Валентины Ивановны…

Надо было разрядить обстановку, я принял решение и сказал:

— Лилия Федоровна, собирай вещи, едем в «Барвиху» и будем там отдыхать, а дальше— будь что будет. Спокойно, двум смертям не бывать…

Вызвал машину. Водитель, с которым ездили в прокуратуру, отвез в «Барвиху»…

Начало сказываться напряжение последних дней, бессонные ночи — появились экстрасистолы, сердце дает сигналы… Но заставить спать себя не могу.

Лилия Федоровна— настоящий друг, старается отвлечь от тяжких мыслей, готова на самопожертвование. Прошлись, поговорили.

— Давай я попрошу сделать капельницу, ведь ты же начал курс — это поддержит сердце и поможет уснуть.

Ушла к врачам: они всегда помогут.

Около одиннадцати вечера я начал считать капли животворной жидкости, вливавшейся в мою возбужденную кровь, становилось легко и спокойно.

Лилия Федоровна была рядом, они разговаривали между собой — она и женщина-врач. Их голоса то возникали, то куда-то пропадали…

…Берег реки, тепло и солнечно, где-то рядом прыгают с плеском в воду ребята, смех, шум…

23 августа

Подмосковье, бальнеологический санаторий «Барвиха».

Какие-то шорохи, движения, негромкие разговоры вокруг. Я как бы наблюдаю со стороны. Вижу, врачи в белоснежных халатах, вспоминаю штатив с капельницей над головой…

— Как вы себя чувствуете? Вы уже проснулись? Есть боли в сердце? К вам пришли!

Наконец-то я начинаю включаться в реальный мир.

— Кто пришел?

— Два товарища, они вас ждут рядом в комнате.

— А где Лилия Федоровна?

— Она разговаривает с ними.

В памяти всплывают события вчерашнего дня. Главное — спокойствие и выдержка, никакой суеты. Входит Лилия Федоровна — в глазах тревога, но внешне держится достойно.

— Не волнуйся, я ни в чем не виновен, видимо, арест, но это противозаконно, я скоро вернусь.

— Я с собой ничего не брала, только носки, майка, рубашка.

— Этого достаточно, не волнуйся, главное держись, будь умницей.

Я одет. Время на часах 3.30.

Выхожу в гостиную. Дмитрий, мой сын, беседует с незнакомым мне человеком…

Товарищ из прокуратуры представился, извинился за поздний визит, подал бумагу. В документе речь шла о том, что я якобы являюсь одним из участников «заговора» с целью захвата власти, упоминалась статья 64 «а» Уголовного кодекса РСФСР и т. д…

На этой бумаге я написал: «Прошу, в связи с задержанием под стражу, адвоката и дать возможность выступить на сессии Верховного Совета СССР и переговорить с Президентом СССР». Подпись: 23 августа 1991 года.

Около четырех-пяти часов мы выехали за ворота «Барвихи», что в нескольких километрах от дачи Президента СССР под Москвой… Я физически почувствовал его близость. Он может быть доволен собой. Вчера он провел пресс-конференцию и, как ему кажется, расставил все по своим местам. «Процесс идет» — главное, сегодня шкура спасена. Охрана бдительно несет службу. Некоторых ждет награда.

В машине нас пятеро. На заднем сидении я сижу по центру, слева и справа — работники прокуратуры. Впереди водитель и мой сын. Психологическая обстановка спокойная: «сыщики и разбойники» ведут каждый свою игру в пределах правил и приличий… Предлагают выйти из машины. За стеной света ведутся переговоры, из-за шума моторов слышны обрывки фраз… Постепенно люди успокаиваются.