Сергей Девятов - Двор российских императоров. Энциклопедия жизни и быта. В 2 т. Том 2

Видимо, эти педагогические приемы оказались успешными, поскольку, став императором, Николай I сохранил рядом с собой не только положенных «по должности» собак, но и попугаев. Об этом известно из платежей по императорской гардеробной сумме. При дворе существовала даже должность птичника, которому в марте 1833 г. было выплачено 15 рублей «на корм для попугая за три месяца». Однако с 1834 г. деньги на корм попугаям стали выплачиваться камердинерам царя – братьям Сафоновым. Последний раз на корм деньги были выданы в 1838 г.

По счетам «гардеробной суммы» можно восстановить и истории собак Николая I. Первый счет «за стрижку собаки Гусара» в 10 рублей был выплачен ездовому Иванову 5 марта 1833 г. Видимо, собака только-только появилась рядом с царем и была ему очень дорога. Причем в буквальном смысле, поскольку уже в апреле 1833 г. бестолковый Гусар сбежал, а когда его поймали, то флигель-адъютанту князю Трубецкому было выплачено 500 рублей «для выдачи… человеку за поимку собаки его величества Гусара» 647. В ноябре 1833 г. Гусар заболел, и лекарскому ученику Хмелеву выплатили 20 рублей за «израсходованные им деньги на покупку шприца и лекарства для лечения собаки Гусара». В декабре 1833 г. пса продолжали лечить, и лекарскому ученику Степану Юдину, «лечившему собаку его величества Гусара», было уплачено 50 рублей. Степана Юдина в счетах называют то лекарским учеником, то егерем: он не только лечил Гусара, но и кормил его. В январе 1834 г. Юдину «на корм собаки Гусара» было выплачено за два месяца 15 рублей 648. Были и еще довольно большие счета за содержание собаки.

Примечательно, что стригли Гусара самые разные люди: в 1834 г. – камердинер царя Малышев, в 1835 г. – ездовой Зимнего дворца Иванов. Если стрижкой Гусара занимались камердинеры, ездовые и прочие, то другую собаку – Драгуна стриг «парикмахер Слепкин». Надо заметить, что поначалу Гусара стригли один-два раза в год, а начиная с 1840 г. в счетах появился новый термин – «за бритье» собаки Гусара: за этот год его девять раз «брили» и один раз «стригли», в основном этим занимался ездовой Иванов.

Вторая собака – Драгун появился у Николая I в 1835 г., и сразу же для него был куплен ошейник за 22 рубля. Его лечением занимался камердинер

Увалышев. В 1836 г. Драгун убежал, и «гатчинским служителям» выдали всего 140 рублей за его поимку, причем в этом году он убегал дважды, и в декабре «человеку барона Кистера за привод собаки Драгуна» было выплачено 100 рублей. Видимо, этот пес прожил недолго, поскольку из счетов его имя исчезло уже в 1838 г. В 1850 г. у царя появились новые собаки, одну из которых назвали Муфта, другую – старой кличкой Драгун, а в 1852 г. – еще одна собака по кличке Мадам. Дольше всех из собак Николая I прожил Гусар: первый раз его имя было упомянуто в счетах в 1833 г., а последний – в 1851 г., следовательно, он прожил рядом с императором 18 лет, что составляет более чем почтенный возраст для собаки. Поэтому неудивительно, что на портрете Николая I кисти Е. Ботмана рядом с царем изображен именно пудель Гусар.

У жены императора Николая I Александры Федоровны также имелись свои любимцы. Так, в 1853 г. специально для нее из Англии были выписаны три собачки. В документах их порода не указана, но можно предположить, что это были комнатные собачки, модные в ту пору и очень дорогие. Посланник России в Лондоне барон Брунов заплатил за них значительную сумму – 112 фунтов 15 шиллингов, кроме этого, доставка их в Россию обошлась в 20 червонцев, уплаченных англичанину Бретту 649.

Во второй четверти XIX в. в Царском Селе появилось еще два кладбища домашних животных. В январе 1826 г. Николай I приказал перевести восемь верховых лошадей «собственного седла» своего умершего старшего брата Александра I в Царское Село и отвести им особое помещение на конюшне. В 1827–1829 гг. по проекту архитектора А. Менеласа для царских лошадей было построено особое здание, получившее название Пенсионерской конюшни. А в 1830-х гг. рядом образовалось второе кладбище домашних животных, на котором хоронили умерших от старости лошадей «собственного императорского седла». По сложившейся традиции вплоть до 1917 г. над их могилами устанавливались массивные гранитные плиты с указанием клички и времени службы императору. Всего на этом кладбище погребено более 120 лошадей «царского седла». Такое значительно число захоронений связано с тем, что каждый из членов императорской семьи обслуживался большим «лошадиным штатом». Когда в 1859 г. был сформирован штат цесаревича Николая Александровича, то по конюшенному ведомству за ним числились 32 лошади, из коих восемь верховых «собственного седла»: две для гусарского строя, две для казачьего строя и четыре для гулянья и охоты 650.