Сергей Лозунько: «Уродливое детище Версаля» из-за которого произошла Вторая мировая война

Победители во все времена писали историю, которая служила обоснованием их действий, оправдывала справедливость и законность их приобретений — территориальных, политических, экономических и т. д.: у поверженного врага следует отбить всякую охоту к ревизионизму, сломить волю к продолжению сопротивления, отбить саму мысль о борьбе за восстановление своих позиций и возврат утраченного.

Ибо недостаточно одержать победу — ее еще надо удержать, закрепить и зафиксировать. Все вокруг должны признать эту победу, согласиться с ней как с естественным и справедливым актом.

Для этого проигравшего следует выставить в неприглядном свете — как «агрессора», «империю зла», «исчадие ада», «средоточие пороков» и прочий «источник всех бед» для окружающих стран и народов. А победитель, естественно, должен предстать не хищником, боровшимся за те или иные выгоды, а поборником самых что ни на есть благородных идей и целей.

Осознание своей (навязанной победителем) исторической неправоты (а еще лучше — вины) ставит побежденного в зависимое положение вечно оправдывающегося, кающегося. В таком положении — о каком сопротивлении речь? О каких исторических правах? О каких естественных интересах?

Если же противостояние носило еще и идеологический, ценностно-мировоззренческий характер, то проигравший должен признать «тупиковость» того пути, по которому он ранее развивался и который предлагал другим. Тогда ему ничего не остается, как быть ведомым у «прогрессивного» победителя, следовательно — быть идеологически и цивилизационно зависимым от него.

Пока на постсоветском пространстве на рубеже 80—90-х гг. XX в. впадали в эйфорию по случаю окончания «холодной войны», завершения двухполюсного противостояния и прочей «победы демократии и свободы», — осуществляли т. с. разоружение и демобилизацию — Запад и не думал сворачивать военные действия. Последние продолжились с новым размахом, но были перенесены в иную плоскость — историческую. Для окончательного закрепления победы в «холодной войне». Ибо, переписав и фальсифицировав историю на свой лад, Запад мог рассчитывать на закрепление выгодного ему статус-кво, сложившегося по итогам «холодной войны», в т. ч. своего цивилизационного лидерства.

В ход пошло «историческое оружие», таящее в себе ту же разрушительную силу, что и танки, пушки, самолеты и ракеты. А возможно, и более опасное — потому что коварное. «Историческое оружие» как радиация — поражает скрытно и незаметно. Оно не убивает физически, но уничтожает нравственно, разрушая мировоззренческие и культурные установки. «Артобстрелы» и «авианалеты» посредством «исторического оружия» бьют по самосознанию, на что не способны обычные вооружения. Человек, которому изменили самосознание, «перекодировали», — это уже другой человек. Прежний погиб. Условно говоря, «был бойцом Красной Армии — стал эсэсовцем». Или полицаем на службе у врага. Молодое поколение, чьи мозги особенно активно «бомбят» «историческим оружием», воспитывают в качестве шуцманов, которые будут готовы стрелять в спину своим дедам и прадедам.

Нельзя не отметить, что мы сами во многом виноваты в нынешней ситуации — разоружились перед лицом наступающего неприятеля, допустили его на свою территорию, недостаточно активно защищались, а от наступления отказались вовсе. Опомнились — а «фон Бок под Москвой», «фон Лееб окружает Ленинград», «фон Рунштедт берет Киев».

«Историческая война», являясь, как и «горячие» войны, продолжением политики другими средствами, в самом разгаре. Ее масштабы увеличиваются. В нее вовлекается все большее и большее число участников — от рядовых обывателей до журналистов, экспертов и даже президентов.

Важно, однако, то, что наступило осознание самого факта: в отношении России, Русского мира ведется «историческая война» — «историческим оружием». Российские власти даже инициировали создание структур, призванных бороться с фальсификацией истории. Все верно, на войне как на войне: нельзя молча взирать, когда в тебя палят из всех стволов — надо как минимум отстреливаться.

Однако и нынешняя защитная позиция «отстреливающегося» ущербна. Это пассивная позиция. Это позиция обвиняемого, сидящего на исторической «скамье подсудимых», которому самозванные «судьи» выдвигают все новые и новые обвинения — успевай отбиваться и обеляться там, где мы и так не замазаны. Мы если не оправдываемся за пакт Молотова — Риббентропа или Катынь, то объясняемся, почему нацизм нельзя приравнивать к коммунизму… Таким путем войну за историю не выиграешь.