Константин Кайтанов - Повесть о парашюте

На практике мое особое задание выглядело так. Я постоянно встречался с представителями различных организаций, у которых возникала потребность в воздушном мосте, и вел с ними чисто технические переговоры: место и время выброски, количество людей и грузов, условные сигналы, запасные варианты.

Уточнив все эти детали, каждая из которых, впрочем, могла решить успех операции, я потом через нашего диспетчера заказывал потребное число самолетов на нужное время и строго следил за тем, чтобы и люди, и грузы вовремя были сосредоточены в одном месте…

Прозаическая, казалось бы, работа. Кому-нибудь она могла показаться даже немного скучной. И все-таки это было не так.

Я уж не говорю о том, что и я, и мои помощники находились на аэродроме круглосуточно. Тогда не приходилось считаться со временем. Нет, главное заключалось в огромной ответственности, которая постоянно лежала на нас.

Ведь от каждого тюка груза, от парашюта, на котором он пойдет в ночной мгле к земле, зависело, выполнит ли группа свое задание, нанесет ли урон врагу, приблизит ли своими действиями победу. Ведь именно через нее, через каждую такую группу или даже одного-единственного человека, которого мы под покровом ночи сбрасывали в тылу врага, осуществлялся наш вклад в победу. Нам нельзя было плохо делать свое дело.

Уже сколько лет минуло, а я не перестаю и не перестану поражаться тому непостижимому мужеству наших советских людей, которые, едва узнав, как надо надевать парашют и отделяться от самолета, поднимались по гнущемуся под ногами трапу самолета, чтобы через час или полтора нырнуть в черную бездну…

Надо!

Надо для победы.

Люди, ни разу не прыгавшие, ни разу не летавшие, не имеющие должной подготовки, нагруженные сверх всякой меры оружием и снаряжением, заходили в самолет и летели полтора-два часа в ночи, освещаемые неприятельскими прожекторами, под обстрелом вражеской зенитной артиллерии. Летели к точке, над которой им в первый раз предстояло отделиться от самолета и на парашюте достигнуть земли.

Потом им надо было выполнять свою работу, свою задачу. И не дома, не на подготовленной площадке аэродрома, а на территории, пусть временно, но все же оккупированной неприятелем. Здесь можно было ожидать всего: и ранения, и смерти, и плена. Но надо было выполнять задание. Выполнять во что бы то ни стало. Не считаясь ни с чем.

Надо!

Сколько лет прошло, а я и теперь мысленно обнажаю голову, вспоминая этих людей, поклоняясь героям, скорбя о жертвах, которые принесла наша Родина-мать ради победы, ради независимости, ради жизни того справедливого дела, которое началось Великим Октябрем…

Деликатность моей военной работы заключалась в том, что меня как специалиста парашютного дела обычно не вводили в суть тех задач, какие выпадали на долю этих людей. Мое дело было — подготовить их к прыжку и вместе с экипажем десантного самолета найти в темноте точку выброски. И не приблизительно найти, а совершенно точно. И в точно указанное время выбросить на парашютах этих людей. Проследить за их приземлением и только потом вернуться на аэродром и доложить командованию о результатах.

Случалось, что мы вывозили несколько групп парашютистов сразу, и, соответственно с этим, увеличивалось число точек на земле, которые надо было найти. Выбросив одну группу, мы летели к другой точке и выбрасывали вторую группу, затем третью.

Что греха таить, не всегда все было гладко, случалось, после зенитной встряски путались точки выброски, группа оказывалась совсем не там, где надо, и после пешком, иногда в течение нескольких дней, добиралась до места назначения, в душе кляня эту авиацию и летчиков, которые не смогли подвезти их ближе к месту работы. К счастью для всех нас, такие случаи были редки.

Зато какой отрадой было для нас, когда знакомые уже командиры приезжали еще раз и привозили добрые вести, рассказывая, что их группа, которую, помните, бросали тогда-то, точно попала в нужное место, сразу связалась по радио с Центром, приступила к работе, дала ценную информацию и, между прочим, передавала привет летчикам, парашютистам-инструкторам.

У меня несколько правительственных наград, и. поверьте, я их высоко ценю, но выше всего эти благодарности — оттуда…

А случалось, некоторые группы после выполнения задания через линию фронта возвращались домой и после непродолжительного отдыха снова попадали на наш аэродром для отправки в тыл противника.

Верно говорят о фронтовой, боевой дружбе. Такие люди были для меня самыми желанными. Я расспрашивал, как жилось им на захваченной территории, как работалось, когда, наконец, после выполнения задания они возвращались обратно.