Олег Айрапетов - Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1915 год. Апогей

Доказательств не было, да и не могло быть, если, конечно, не считать «разоблачений» 1912 г. Один из руководителей германской разведки полковник Вальтер Николаи высоко оценивал работу русских разведчиков и контрразведчиков в довоенный период. Он отмечал, что осужденный офицер никогда не оказывал услуг Германии, скорее наоборот, во время службы на границе он доставил ей немало хлопот: «Жандармский полковник Мясоедов в Вержболове был одним из лучших ее (русской службы. – А. О.) представителей. Вынесенный ему во время войны смертный приговор за измену в пользу Германии совершенно непонятен» 96. Военный следователь В. Г Орлов позже признавался (конечно же, только в частных беседах), «что следствие вел не без пристрастия, «под давлением», и что абсолютной уверенности в измене Мясоедова у него не было» 97.

Если принять Н. С. Батюшина и В. Г. Орлова за действительных профессионалов следствия и контрразведки, то не может не вызвать удивления тот факт, что они не удосужились проверить показания Я. П. Кулаковского или найти какие-либо улики, на основании которых подследственного можно было бы действительно обвинить в шпионаже. Не было сделано даже подобных попыток. Логика следователей была проста: есть обвинительные показания, а раз С. Н. Мясоедов выезжал на фронт – значит, делал это исключительно с целью предательства. Отрицание вины со стороны обвиняемого стало основным доказательством его преступления, так как следователи, а затем и судьи довольно дружно пришли к выводу, что шпионы не сознаются в своих преступлениях 98. Очевидно, подобные умозаключения были в немалой степени направляемы сверху.

8 (21) марта 1915 г. Н. Н. Янушкевич сообщал В. А. Сухомлинову: «Мясоедова, вероятно, вздернем в Варшаве. Ликвидируем и других» 99. В тот же день он вновь изложил перед военным министром свой подход к следствию: «Дело Мясоедова будет, вероятно, ликвидировано окончательно в отношении его самого сегодня или завтра. Это необходимо ввиду полной доказательности его позорной измены, для успокоения общественного мнения до праздников (имеется в виду Пасха, праздновавшаяся в 1915 г. 22 марта (4 апреля). – А. О.). Остальные пойдут группами, по мере их выяснения. Полевой суд разберет их виновность сам» 100. В обстановке раздуваемой в обществе истерики полевой суд во время войны чаще карает, чем разбирается в сути дела, и это полностью устраивало организаторов общественного мнения. Мертвые становились свидетелями вины живых.

Пока эта крепость оставалась в руках противника, русское командование не могло полностью использовать прекрасную двухколейную железную дорогу, что в первую очередь сказывалось на снабжении 8-й армии. Австрийцы опасались, что падение Перемышля существенно усложнит ситуацию и на фронте, и в тылу, а это могло повлечь за собой окончательное

разрушение авторитета монархии и даже распад империи. Эту крепость без всяких преувеличений можно было назвать гордостью Двуединой монархии. Каждое новое поражение Габсбургов ухудшало стратегическое положение Австро-Венгрии и тем, что способствовало дрейфу Италии в лагерь Антанты. Эти опасения разделяло и германское командование 1. Именно поэтому Ф. Конрад фон Гётцендорф гнал неподготовленные для горной войны армии вперед, не считаясь с потерями, которые за время боев в Карпатах превысили 800 тыс. человек, причем три четверти выбыли из строя в результате болезней 2. Конечно, эта цифра в несколько раз превышала численность гарнизона, который собирались спасти, но, как мне представляется, ценность крепости носила не только и не столько военный, но и символический характер, весьма важный в этот момент.

Вторая осада Перемышля началась 5 ноября. Еще в конце 1914 г. было принято решение о переброске под крепость тяжелой осадной артиллерии. Сделать это было непросто и по причине слабости железных дорог в тылу русской армии, и по причине близости неприятеля. Осада проходила в весьма тяжелых условиях. Гарнизон состоял преимущественно из венгров, а его начальник, заместитель коменданта генерал Арпад Тамаши фон Фогараш предпринял целый ряд вылазок в ноябре – декабре 1914 г. Английский военный корреспондент, находившийся в войсках, писал: «Годами лучшие австрийские инженеры подготавливали зоны обстрела; австрийская артиллерия знала точное расстояние до каждой точки вокруг крепости. Не было оставлено ни одного прикрытия, которое благоприятствовало бы продвижению противника. По ночам мощные прожекторы исключали всякую возможность неожиданной атаки» 3. Британский журналист не преувеличивал сложности, с которыми столкнулась русская армия.