Олег Айрапетов - Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1915 год. Апогей

Хотя во время сессии либеральная оппозиция не особо стремилась проявить их, однако она достаточно ясно дала понять, что смотрит на июль – август 1914 г. как на безусловно пройденный этап. «Говорилось, – сообщали «Русские ведомости» 27 января (9 февраля) 1915 г., – что сегодняшнее заседание Думы должно быть повторением или непосредственным продолжением исторического заседания 26 июля. Нет, этого не должно быть, да и не может быть: история не повторяется, и нежелательно повторение того, что было прекрасным, естественным, благородным выражением великого, всенародного патриотического порыва в первую минуту негодования на дерзостный вызов врага, а теперь стало бы холодным, рассудочным, построенным на расчетах дипломатическим актом, который никому не нужен и не полезен, потому что в нем не было бы главного: не слышалось бы биения страны» 87.

Оно, очевидно, проявилось в том, что депутаты не скупились на похвалы в адрес армии, народов России, союзников и главковерха, но воздержались от приветствий в адрес власти. Одним из главных героев первого дня стал Николай Николаевич (младший). «Ведомая к победе искусным, стойким и отважным Верховным главнокомандующим, стяжавшим себе безграничное народное доверие и народную любовь, – заявил в своей речи при открытии сессии М. В. Родзянко, – наша дружная военная семья, от генерала до солдата, выносит бодро на своих плечах все тяжести войны, поражая мир примерами беззаветного мужества, терпения и выносливости» 88. Эти слова неоднократно прерывались аплодисментами. Немедленно было принято решение отправить великому князю приветственную телеграмму, а через день из Барановичей был получен и торжественно встречен его ответ 89. Думцы не посмели выступить против правительства. Выступления И. Л. Горемыкина и С. Д. Сазонова были приняты благоприятно и не вызвали критики в ответ 90. Оппозиционность продемонстрировали только осудившие войну представители социалистов (Н. С. Чхеидзе и А. Ф. Керенский) 91.

Что касается П. Н. Милюкова, то он в публичном выступлении, естественно, воздержался от оглашения планов своей партии относительно В. А. Сухомлинова и Н. А. Маклакова, как и от сомнений о сохранении политического единения, провозглашенного в начале войны: «Шесть месяцев назад мы дали нашим воинам обет свято хранить, как зеницу ока, как величайшее национальное сокровище, духовное единство страны, залог нашей моральной силы и грядущих побед. Мы этот обет исполнили» 92. Позже, на расширенном совещании ЦК кадетской партии, прошедшем 22–23 февраля, ее лидер сформулировал результаты сессии следующим образом: «Правительство осталось тем же, чем было… Оно плохо… Мы от него ничего не ждем и не ведем поэтому с ним переговоров» 93. Но для того чтобы критиковать даже плохое правительство и реализовывать собственные проекты в отношении его отдельных, наиболее неприемлемых для Думы членов, необходимы были основания. Они как раз и создавались в это время «делом Мясоедова».

Система рассуждений русской контрразведки относительно обвиняемого оказалась на удивление простой. «Так как в его рапорте, – вспоминал один из ее руководителей, – имелись данные относительно расквартирования германских западных частей в Восточной Пруссии, а также сведения об укреплении расположенных там виадуков и мостов, что вполне соответствовало действительности, то не было оснований не верить и показаниям поручика К. относительно Мясоедова как работавшего в пользу Германии шпиона» 94. Разумеется, сразу же вспомнили и о довоенном скандале, когда

С. Н. Мясоедова уже обвиняли в «шпионстве», теперь, как оказалось, это был шпионаж, да еще с довоенным стажем! В какой-то момент В. А. Сухомлинов почувствовал, что дело начинает развиваться в нежелательном для него направлении, и попытался отвести от себя угрозу, перенаправив ее в сторону своего главного, как он думал, врага. 4 (17) марта он писал Н. Н. Янушкевичу: «Злополучный наш Петроград в последнее время переполнен массою таких слухов и сплетен, что уши вянут. В этот столично-провинциальный огонь подлили масла мясоедовским арестом. Какие на этом фоне вышивают узоры, нет возможности передать. На всякий случай посылаю Вам справку, составленную главным военным прокурором, касающуюся инцидента с Гучковым. По ней выходит, что если своевременно негодяя этого не разъяснили, то виноват А. И. Гучков» 95. Конечно, эта попытка В. А. Сухомлинова наивна: возможности переиграть лидера октябристов у него уже не было, но в том, что С. Н. Мясоедов является шпионом со стажем, он уже не сомневался.