Пётр Столпянский - Старый Петербург - Адмиралтейский остров - Сад трудящихся

Пока Фальконет ехал из далекой Франции в Петербург, в последнем шли приготовления к его встрече. Фальконету отвели квартиру в оставшейся от разломки части Елизаветинского дворца — об нем речь будет ниже. В этой квартире Фальконет прожил все время своего пребывания в Петербурге. 27 июня 1778 года [106] С. П. В., 1778г., № 68. появилось следующее объявление: «Потребен с хорошими свидетельствами один слуга и одна служанка, разумеющие французский и немецкий языки и желающие ехать во Францию. Охотники могут являться к госпоже Фальконет, на углу большой Морской, против дома прусского посланника», а 24 августа того же года в известиях об отъезжающих можно было прочесть следующие строчки: «профессор Фальконет с своею невесткою и с дочерью, при нем служители Анна Шиберт и Иоганн Розенграм едет заграницу и живет против двора прусского посланника в казенных палатах» [107] С. П. В., 1778г., № 69. .

В этом же доме Фальконета была устроена мастерская, посреди которой возвышалась довольно значительная горка, на которую ежедневно, по несколько часов, на двух лучших придворных скакунах «Бриллиант» и «Каприз», вскакивали придворные же берейтора, удерживая лошадь на дыбах, а Фальконет, стоя внизу, по целым часам изучал все движения и напряжения мускулов скачущей лошади, зарисовывая их в свои альбомы. Тут же, около мастерской Фальконета, в 1770 году был построен большой деревянный сарай, в котором [108] С. П. В., 1770г., № 41. «с 19 мая 1771 года поутру с 1 до 2 часов, а после обеда от 6 до 8 часов впредь две недели, показываема будет публике модель монумента блаженный и вечныя славы достойныя памяти государя императора Петра Великого». Наконец, в том же здании, кроме Фальконета, жили и другие выписанные рабочие иностранцы; так, в 1774 году 5 августа показаны в числе отъезжающих [109] С. П. В., 1774г., № 62. : «Бенса Артимент, Ежьен Форестьер, Гло Арнад, Жан Баптист Миль с женою, живут при литье большой статуи Петра Великого».

Чуть ли не тотчас по вступлении на престол императрица Екатерина II замыслила про памятник Петру I — для императрицы постановка этого памятника не была простою прихотью, нет, здесь Екатерина II преследовала вполне определенную политическую цель — императрица хотела как бы подчеркнуть, что на всероссийском престоле сидит не ничтожная немецкая принцесса, а истинная, по духу, продолжательница начинаний великого Петра. Осмотрев памятник Растрелли, Екатерина не удовлетворилась им по двум причинам: первая и главная — памятник был отлит Елизаветою Петровною, вспоминать последнюю было вовсе не в целях императрицы, а во-вторых, академичность памятника Растрелли, его подражание известному памятнику Марка Аврелия не могли нравиться императрице. Ей нужен был такой памятник, которому не было похожего в свете, который отличался бы особой оригинальностью, о котором бы не только заговорили, но и закричали бы заграницею. Отсюда понятно, почему императрица с таким жаром ухватилась за идею Фальконета, решившего изобразить Петра Великого скачущим на коне на громадную скалу, достигнув вершины которой, царь-всадник своею мощною рукою сдерживал лошадь. Положение, данное Фальконетом лошади, было необыкновенно трудное, — конь, на скаку, взвившийся на дыбы и стоявший лишь на задних ногах, являлся чем-то совершенно новым в области конных статуй и требовал особенных усилий и таланта для выполнения. Потом, надо помнить, что скульптура прямо противоположна движению, скульптуре свойственна неподвижность, а в памятнике Петру Фальконет стремился именно выразить движение, и это стремление ему вполне удалось — мы видим не памятник, не статую, а, действительно, коня, взлетевшего на обрыв скалы, увидевшего перед собою пропасть и вставшего на дыбы. Перед этим воплощением движения отходят на задний план и знаменитые лошади барона Клодта на Аничковом мосту.

С самого начала работа по памятнику Петра I разбивалась на две части: 1) отыскание и подготовление пьедестала и 2) изготовление и отлитие самой статуи.

Для пьедестала сначала думали удовлетвориться составною скалою, по крайней мере 6 июля 1768 года [110] С. П. В., 1768г., № 55. появилось следующее объявление: «Желающим для постановления блаженной и вечной славы достойныя памяти государя императора Петра Великого монумента в гору выломать и привезти сюда в С.-Петербург 6 полевых диких камней разной величины». Из этих шести камней и предполагалось составить грандиозную скалу. Но в том же году И. И. Бецкий, принимавший по воле императрицы непосредственное участие во всех распоряжениях о памятнике, представил проект с.-петербургского обер-полициймейстера графа Карбури [111] Ведомости С.-Петер. Полиции, 1846 г., № 122. о необходимости иметь основание для памятника из одного камня. В этом направлении и началась работа. Академия художеств поместила публикацию [112] С. П. В., 1768 г., № 58. , в которой была описана потребная величина камня и предлагалось крупное вознаграждение тому, кто найдет и укажет такой камень. Вследствие этой публикации в Академию явился крестьянин деревни Лахта, лежащей в 8 верстах от Петербурга, на берегу Финского залива, Семен Вишняков, и заявил, что вблизи деревни, в болотистой местности, есть огромный камень, величиною даже больше требуемой, представляющий из себя целую скалу и носящий название «камень-гром». По преданию, это была та самая скала, на которую часто входил Петр для обозрения окрестностей. Название же «камень-гром» было дано камню потому, что несколько лет перед тем в него ударила молния и произвела глубокую трещину. Осмотреть этот камень отправилась особая комиссия, он оказался, действительно, громадных размеров: длиною 44 ф., шириною 22 и вышиною 27 ф., в земле он лежал на 15 ф. и зарос со всех сторон деревьями. Камень имел пепельный цвет и чрезвычайную крепость. По исследовании оказалось, что он состоит из полевого шпата и кварца, по приблизительному исчислению камень должен был весить никак не меньше 100,000 пудов.