Гордей Щеглов - Год 1863. Забытые страницы

В тот же день повстанцы ушли из Богушевич. Возвратившийся домой, отец Даниил, узнав о случившемся, тотчас же отправился в волостное правление. Там он нашел разорванный и брошенный на пол портрет императора Александра II, а на столе — массу оставленных прокламаций, в которых провозглашалось о восстановлении Польши и ее прав, объявлялись льготы крестьянам, и звучало воззвание к русским «хлопам» вступать в число граждан будущего польского королевства. Отец Даниил, недолго думая, собрал прокламации, порвал их и бросил в топившуюся печь, а разорванный портрет государя забрал к себе домой. Свидетелем этих действий был упомянутый волостной писарь — поляк Рогальский.

В тот же вечер отец Даниил на одной лошадке отправился в город Игумен, чтобы сообщить представителям власти о случившемся в Богушевичах, но по злой иронии судьбы человек, которому он рассказал об этом — исправник Сущинский, — оказался осведомителем повстанцев. Из Игумена отец Даниил поехал в Минск, где также обо всем доложил преосвященному Михаилу [60] Конопасевич А. Указ. соч. — С. 16–17. .

Повстанцы же, выехав из Богушевич, отправились в сторону Ляд, где встретили артиллерийского подпоручика Станислава Лясковского (действовавшего под псевдонимом Игнатий Собек) с несколькими вооруженными людьми. Лясковский сразу же объявил себя начальником «партии», то есть отряда, и тотчас же приказал рубить телеграфные столбы. Партия направилась в деревню Задобричин и в первые дни похода порубила телеграфные столбы «от Ляд до Речек». Так началось странствование партии Лясковского по уезду. По мере следования отряд пополнялся новыми людьми. Вскоре к нему присоединились партии: Игуменская, Слуцкая (под командованием учителя Слуцкой гимназии Л. Домбровского), а впоследствии и Минская в числе 70 человек под начальством дворянина Яна Ванысовича (он же Лелива). Между тем общая численность отряда оказалась совсем незначительной, что для многих стало большой неожиданностью. «Увы, мне пришлось дважды разочароваться! — вспоминал впоследствии один из членов отряда Владислав Баратынский [61] Баратынский Владислав Людвигович (1841 — после 1885) — дворянин Лепельского уезда Витебской губернии, поляк. Первоначальное образование получил в родительском доме, потом два с половиной года учился в местечке Буцлав Виленской губернии, затем в Минском реальном училище, а после обучался фармацевтике у аптекаря в г. Слуцке. В службе не состоял. Принял участие в восстании «в надежде, что, при помощи иностранных держав, Литва присоединится к Польше». В отряде Лясковского числился лекарем. Оставил воспоминания. . — Во-первых, главные наши силы оказались числом только в двести человек, во-вторых, начальник нисколько не похож был на сказочного героя: невелик ростом, на Аполлона Бельведерского вовсе не похож и на Марса тоже. Не был увешан с головы до ног оружием, а был в простой офицерской русской шинели, в польской конфедератке, в высоких сапогах, и если что-либо придавало ему воинский вид, то это офицерская сабля на серебряном поясе» [62] Баратынский В. Л. Последняя польская смута 1863 г. (воспоминания) // Русская Старина. — 1886. — № 8. — С. 428. .

Штаб соединенных отрядов состоял из командира Станислава Лясковского, комиссара Болеслава Свенторжецкого, отставного штабс-ротмистра Гектора Коркозевича, Болеслава Окулича, Адольфа Шидловского и Яна Ванысовича. Но состав его не был постоянным и время от времени менялся. Штабом, однако, это собрание господ можно было назвать условно. «Штаба, собственно говоря, никакого не существовало, — вспоминал Баратынский, — но мы окрестили этим именем нескольких помещиков, которые положительно были лишней тягостью в „отделе“, постоянно уклонялись от всякой лишней работы, постоянно держались около начальника, сами так и втирались в чины. В штабе, впрочем, было одно лицо официальное — это помещик Свенторжецкий: он был „комиссаром воеводства“. Я не знаю точно, какая градация чинов была у нас в то время, но из слышанных мною несколько раз препирательств между начальником и комиссаром я заключаю, что они были в равном чине, только один по военному ведомству, а другой — по гражданскому» [63] Баратынский В. А. Указ. соч. — № 8. — С. 437. .

Отряд Ляковского — Свенторжецкого состоял «из помещиков, мелкой шляхты, чиновников, гимназистов, дворовой челяди и других разночинцев» [64] Восстание в Литве и Белоруссии 1863–1864 гг.: Сборник документов. — М., Вроцлав: Наука, 1965. — С. 421. . В основном это были совсем молодые люди с еще не сформировавшимся мировоззрением, которыми легко манипулировали руководители восстания. Так, вербуя в отряды новых членов, они уверяли, что Свенторжецкий собрал «около 8000 человек, что у них есть пушки, много оружия, что французы и другие народы идут к нему на помощь и русские войска переходят на его сторону и что в некоторых местах объявлено польское право» [65] Там же. — С. 434. . Но это была обычная ложь, и об этой лжи писал еще проницательный Мицкевич: «Лож, как политическое средство, употребляли у нас часто благороднейшие люди с самой лучшей целью, но всегда с дурным последствием. Лгали о тайных обществах, увеличивая число и силу союзников, чтобы тем удобнее вовлечь в заговор; лгали пред революцией о Хлопицком, лгали после революции от его имени: патриоты дорого за это заплатили; лгали во время восстаний, распространяя фальшивые вести для заохочивания: опытные заговорщики и начальники восстаний соглашаются в том, что никогда не имели пользы от людей искусственно вовлеченных; они тотчас уходили или сокрушали сердце другим, шедшим за доброе дело по внутреннему убеждению» [66] Pisma Adama Mickiewicza. Т. 6. — Париж, 1861. — С. 211. .