Карл Ботмер - С графом Мирбахом в Москве

Сегодня до обеда снова посетил Кремль. Поднимался на колокольню Ивана Великого, самую высокую в Москве, откуда открывается замечательный вид. Во второй половине дня - на приеме у дипломатического представителя польского регентского совета. Пестрое, довольно интересное общество. Большинство дворяне, много священников. Позже появился прибывший из Петербурга архиепископ барон фон Ропп, первый епископ римско-католической церкви в России. Весьма представительная и благородная фигура. Я довольно долго беседовал с ним о его происхождении из немецких аристократических кругов, генеалогических связях, о положении в России и, наконец, о польской политике. Нам показалось, что его преосвященство искал возможности побеседовать с нами, немцами. Следует признать особую любезность и обходительность поляков, хотя многие, в том числе и мы, принимают ее за показную.

15 июля.

10 июля 5-й Всероссийский съезд Советов принял основной закон республики, содержание которого отражает дух этой коммунистической государственности. Свободен только тот, кто стоит на той же почве, что и правящий класс, все остальные граждане не имеют прав и должны быть наказаны или насильно обращены в другую веру - вот основные идеи этого документа свободы.

И все же есть небольшое число русских, которые считают эти ужасные принципы необходимыми, не из-за своего стремления к господству и мести, а потому, что считают, будто только таким путем можно достичь идеалов счастливого коммунистического государства будущего. В жестоком и кровавом терроре они видят необходимое, хотя и достойное сожаления переходное состояние, когда буржуазия должна быть направлена на путь истины или, если это невозможно, устранена, чтобы освободить путь для нового всеобщего счастья.

Эти своеобразные идеи необходимости и возможности изменения человека в лучшую сторону или его устранения силой являются, наверное, особым свойством русского духа, который в разной степени находит отражение с давних пор в русской литературе. Поскольку, однако, лишь немногие люди являются чистыми идеалистами, эти идеи нашли совсем иное отражение в нигилизме и терроре революционных партий. Руководящие лица и их палачи, прежде всего члены "Чрезвычайки", почти все без исключения полны жаждой безграничной власти и, главным образом, безудержной мести по отношению к бывшим правящим кругам и тем, кто был "наверху". Среди идеалистов еще могут находиться те, кто надеется, что, несмотря на все бесчинства и подлость, их чистая и большая цель будет достигнута. Большая часть таких людей глубоко разочарована, испытывает стыд и недовольство. Я познакомился со многими большевиками, которые испытывают именно такие чувства. Некоторые из них еще не устранились от общего дела и пытаются по мере своих слабых возможностей способствовать добру. Очень многие отказываются быть участниками этих кровавых и подлых действий.

У нас создается впечатление, что наша негласно разворачиваемая прогерманская пропаганда совершенно недостаточна. Трудно судить, что тому причиной - чрезмерная ли корректность, или общая бездеятельность. Скорее, и то и другое. Мы могли бы, как это делалось и делается во всем мире и особенно во время войны, поучиться у наших противников, которые всеми средствами ведут такую же пропаганду своих идей, но только против Германии. Во всяком случае, теперь в дипломатической миссии создан отдел прессы в лице единственного журналиста, который представляет газету "Франкфуртер Цайтунг". Вскоре появится также представляющая наши интересы и поддерживаемая нами газета "Мир" на русском языке. Эффективная пропаганда в пользу Германии должна стать действенным и решительным проводником нашей политики. Оправданная самоуверенность и соответствующая манера держать себя уже сами по себе завоюют доверие приверженцев ориентации на Германию, число которых будет расти.

Отдельные руководители латышских частей в последние недели прощупывают возможность установления контактов, что может иметь важное значение. Эти действия свидетельствуют также о том, что эта лейб-гвардия советской власти уже не верит в ее нерушимость. Латыши хотят заручиться гарантией, что они будут отпущены домой и не поплатятся за свои действия здесь. В свою очередь, латыши могли бы в случае гражданской войны обеспечивать защиту немцев и их дипломатической миссии, причем сами латыши в такой войне могли бы придерживаться определенного нейтралитета.