Александр Голубев - «Если мир обрушится на нашу Республику» - Советское общество и внешняя угроза в 1920-1940-е гг.

В1929 г. в библиотеке Академии наук была введена цензура иностранных журналов. В ходе работы так называемой «комиссии Фигатнера» заведующий иностранным отделом БАН С.К. Пилкин объяснял: «Мы получаем некоторое количество заграничных журналов, в которых часто появляются статьи антисоветского содержания, к нам обращаются представители ГПУ с просьбой указать, какие меры мы принимаем, чтобы эти антисоветские статьи не проникали дальше, и вот нам пришлось завести просмотр такого рода журналов, чтобы явно выраженное антисоветское направление не проникало дальше» {108} 108 Цит. по: Перченок Ф.Ф. Академия Наук на «великом переломе» // Звенья: исторический альманах. Вып. 1.М., 1991. С. 200. .

С конца 20-х годов сокращаются бюджетные средства, выделяемые научным учреждениям на закупку иностранной периодики и научной литературы. Возникали и иные, чисто административные ограничения.

Уже в мае 1935 г. специально созданный для содействия проведению в СССР Международного физиологического конгресса правительственный комитет вынужден был «просить Главлит дать распоряжение о беспрепятственном пропуске через границу научной литературы иностранных делегатов конгресса» {109} 109 ЦГА СПб. Ф. 7384. Оп. 18. Д. 62. Л. 53. .

Конечно, общая картина была не столь однозначной. Так, профессор 3.Г. Френкель, который в 1933–1936 гг. был председателем ученого совета в ленинградском Институте коммунального хозяйства, позднее с гордостью вспоминал, что «существенным достижением было обеспечение библиотеки Института всей советской и новейшей зарубежной специальной литературой. В те годы (1933–1938) удавалось получать основные английские, американские, французские и немецкие периодические издания. Каждый день я начинал просмотром свежих журналов и изданий, отмечая в них то, что могло иметь прямое или косвенное отношение к работе ИКХ» {110} 110 Френкель 3. Г. Записки о жизненном пути // Вопросы истории. 2007. № 5. С. 76. . Таким образом, в условиях постоянной борьбы политических и прагматических тенденций, столь характерной для советской действительности, первостепенное значение могла, как в данном случае, получать личная инициатива, активность заинтересованных лиц.

Немало сложностей возникало при получении иностранной литературы отдельными, пусть даже и выдающимися учеными. В дневниках академика Вернадского постоянно встречаются записи о перебоях с доставкой иностранной прессы. Так, в.феврале 1932 г. он писал: «Письма на почту о неприсылке “Weekly Times” [15] Очевидно, имеется в виду «The Times Weekly edition», еженедельное обозрение прессы, издававшееся с 1877 г. . Явно перехватывают и м. б. даже организованно. 3 естественно-исторических журнала приходят аккуратно, а этот — нет. Есть или любители читатели, или — за деньги. Легко свалить на цензуру: она явно не при чем, по крайней мере, заверяют и, я думаю, не лгут: они не чувствуют и не понимают всего ужаса и позора своей работы, чисты сознанием». Но уже через несколько дней, потеряв терпение, Вернадский приходит к противоположному выводу: «Не получаю “Weekly Times”: думаю, что помимо главной есть и 2-я цензура, и она действует самостоятельно» {111} 111 Вернадский В.И. Дневники: 1926–1934. М., 2001. С. 231, 246. . Позднее, в декабре 1934 г., он отмечал, что не доходит «New York Times» [16] Американская газета, издается с 1851 г. , и вообще — «доходили естественнонаучные журналы и теряются общие журналы и газеты» {112} 112 Вернадский В.И. Дневники: 1926–1934… С. 358. .

Трудно сказать, что имел в виду академик, говоря о «2-й цензуре», и существовало ли нечто подобное в действительности; тут еще много неясного. Конечно, общественно-политическая пресса, в отличие от чисто научных изданий, не могла не привлекать особого внимания соответствующих инстанций [17] В 1970–1980-е гг. автору много приходилось работать в отделе специального хранения (в просторечии спецхране) ИНИОНа с материалами зарубежной прессы. В газетах и журналах, и без того скрытых от большинства читателей, нередко встречались вырезанные места. Как правило, речь шла о материалах, посвященных советскому политическому руководству. Можно предположить, что существовал более высокий уровень допуска, и имевшие его могли читать «Times» или «Observer» без купюр. Поговаривали и о так называемом «втором спецхране», существование которого, однако, работниками библиотеки отрицалось. . Но вполне вероятно и другое: кто-то из работников почты интересовался происходящим в мире не меньше Вернадского.