Коллектив авторов - Польша и Россия в первой трети XIX века

Таблица № 24.

Оценка численности интеллигенции (лиц, профессионально занятых умственным трудом) в Королевстве Польском в 1832-1862 гг.

Темпы роста числа чиновников в предшествующее двадцатилетие, начиная с 1815 г., были никак не меньшими, поскольку формирование государственного аппарата Королевства Польского начиналось с количественно низкого исходного уровня, а к началу 1830-х гг. численность чиновничества превысила 8 тыс. чел., среди них 3,5 тыс. имевших достаточно высокий уровень образования.

В то же время выделение в составе интеллигенции чиновничества в качестве особой группы связано с той трудностью, что эта группа существенно выходит за рамки слоя, определенного как интеллигенция, отнюдь не только в своей низшей части, которая ни по характеру своего труда, ни по уровню образования, вернее, по недостатку такового, не может быть отнесена к интеллигенции. В отношении высшего чиновничества избранные критерии также не могут считаться достаточными, ибо для чиновничьих верхов умственный труд отнюдь не являлся средством обретения социального статуса, а их оклады и привилегии не могут считаться оплатой труда, будучи таковой только по внешней форме, а по существу являясь долей ренты, отчуждаемой в пользу чиновничьих верхов господствующим сословием, к которому и принадлежала высшая бюрократия. Следует учитывать и специфику продвижения чиновников по бюрократической лестнице, когда молодой представитель знатного рода или выходец из приближенных к властям кругов мог в начале своей карьеры обладать относительно невысоким чином, а какой-нибудь директор гимназии за 40 лет «беспорочной службы» – дослужиться до статского генерала. Поэтому надо иметь в виду, что в среде чиновничества количественные рамки разночинной интеллигенции определить достаточно трудно. В известной мере это позволяют сделать формулярные списки, содержавшие сведения о сословном происхождении чиновника и его продвижении по службе, однако для рассматриваемого периода (1815-1830 гг.) они практически отсутствуют, а для более позднего времени сохранились достаточно фрагментарно. Несомненным доказательством существенной доли разночинной интеллигенции среди чиновничества конституционного Королевства Польского является состав студентов на факультете права и администрации Варшавского университета. В 1822 г. среди 261 студента факультета, в большинстве происходивших из бедной шляхты, 27 чел. были из мещан, 3 чел. из крестьян и несколько человек – сыновья униатских священников 88.

Второй по численности после чиновников социальной группой, занятой умственным трудом, были служащие у частных лиц. К ней принадлежали различные секретари, писари, бухгалтеры, как работавшие в частных домах аристократов, дворян и богатых горожан, так и сотрудники банков и других коммерческих предприятий. По статистике 1862 г. их число составляло 2351 чел. («писарей приватных»). Если предположить, что численность этой группы возрастала в той же пропорции, что и гражданских чиновников, то в 1830-е гг. их было примерно 1400 чел. 89. Вероятно, на этом уровне численность подобных служащих была и в 1820-е гг., накануне Ноябрьского восстания 1830 г. О составе и происхождении этого слоя интеллигенции практически нет достоверных сведений. Однако можно предполагать, что доля шляхтичей-землевладельцев среди них была невелика, что происходили они из среды мелкой безземельной шляхты и горожан, будучи выпускниками гимназий и Варшавского университета. Эта группа лиц умственного труда в большей степени, нежели чиновники, по своему социальному облику соответствовала разночинной интеллигенции.

Представители интеллигенции (по характеру труда и уровню образования) присутствовали и среди администрации шляхетских имений. В Королевстве Польском 1815-1830 гг. число помещичьих администраторов несколько превышало 30 тыс. чел. В 1830-1850 гг., по подсчетам разных авторов, численность этой категории составила от 10 до 15 тыс. чел. и на протяжении всего указанного периода не претерпела существенных изменений 90. Столь значительное расхождение между периодами до и после восстания 1830 г. не может быть объяснено просто состоянием статистики или погрешностью в расчетах. В первой трети XIX в. еще сохранялась традиция шляхетской Речи Посполитой, когда слой администраторов магнатских владений в значительной мере представлял собой не столько управляющих господскими поместьями, сколько клиентов бенефициариев, а передача им в условное держание тех или иных деревень была формой поддержки «шляхетских собратьев». В середине XIX в. подобные отношения уже ушли в прошлое, что отразилось и на численности управляющих в помещичьих владениях. Во всяком случае, в какой бы роли ни выступали подобные администраторы, они выполняли функцию господствующего сословия, и в рамках этих отношений их знания и навыки как технических специалистов не имели существенного значения. Однако возрастание в сельском хозяйстве значения агрономов и других специалистов-технологов аграрного производства поставило вопрос о появлении в среде администраторов помещичьих имений представителей технической интеллигенции (агрономов, механиков, зоотехников и т. п.). Остается открытым вопрос о доле лиц, обладавших специальными знаниями. Принципиальное значение в связи с этим имело основание в 1822 г. в местности Марымонт под Варшавой Агрономического института. До 1840 г. его окончили 160 чел., а за последующие 20 лет (до 1860 г.) – еще около 900 выпускников 91.