Коллектив авторов - Польша и Россия в первой трети XIX века

В июле 1830 г. в Варшаве распространилось известие о том, что «некоторые полки соединились с неспокойными людьми, почти разрушили весь дом министра Полиньяка, но неизвестно, убит ли он или спасся бегством, а король, приметя, что уже весь город взбунтовался, тотчас выехал к нидерландской границе». Как писал агент, «все только о том и продолжают разговоры. Однако по сему случаю не примечается как в гражданских, так и военнослужащих лицах никакого впечатления». Приходившие в Варшаву сведения обрастали подробностями – о нескольких тысячах убитых, в том числе нескольких министрах, о том, что якобы «и король уже не в живых». Сведения поступали из иностранных газет, которые провозили тайно. Чтобы закрыть источники информации, царь запретил подданным выезжать за границу и потребовал возвращения тех, кто там находился. Скрыть известие о французской революции постарались и от солдат военного лагеря, о ней знали лишь штабс-офицеры и те обер-офицеры, которых отпускали в город, но, услышав там новость, «они, – как писал агент, – даже со своими товарищами не смеют о сем разговаривать». Он утверждал, что «по сие время здесь неприметно, чтобы кто оказывал свое доброжелательство сей революции, но напротив того об оной говорят без пристрастия, а только обвиняют французского короля, что тако мало знал свой народ». Сообщая слух об отречении Карла X в пользу герцога Ангулемского и совещаниях, проходящих между регентом – принцем Орлеанским и депутатами законодательной палаты, агентурный аналитик приходил к выводу, что «революция уже совсем прекратилась и порядок восстановлен», и, как всегда, добавлял успокоительные фразы насчет реакции поляков: «Между гражданскими лицами уже менее происходит о том разговоров, потому что не было никакого правительственного объявления, и так как уже начали говорить, что революция прекратилась. А вообще таковое известие не учинило здесь ни малейшего впечатления в народе, разве только в одиноких людях, не имеющих теперь никакого занятия». Однако, видимо, в Варшаве таких людей было немало, ибо по случаю коронации принца Орлеанского они в течение трех дней устраивали иллюминацию в окнах своих домов 144.

Вряд ли администрация Королевства Польского не знала о таких фактах, и ее не могли успокоить донесения шпионов. Среди ходивших по Варшаве слухов был и слух, будто великий князь из-за революции во Франции не поехал на воды за границу. Несомненно, это было связано с беспокойством относительно влияния событий во Франции на обстановку в Польше. Правда, Константин Павлович все время уверял Николая I, что в Королевстве царит «полное спокойствие», что поляки докажут свою верность, и хотя среди них есть «неисправимые», но они в меньшинстве. «Я гарантирую, – писал он брату, – что ты можешь рассчитывать на армию и большинство населения […]. Буржуазия очень приличная и приверженная, мелкая шляхта тоже, а богатую привязывает интерес. Только лишь племя юристов и адвокатов, профессоров и студентов не дает мне покоя». Оценку позиций различных слоев польского общества, данную великим князем, разделяли и другие современники. Так, Л.Дембовский писал летом 1830 г.: «В Люблинском и Сандомирском воеводствах ни помещики, ни народ ничего не знают о революции и о ней не думают. Что же касается Варшавы, не вижу там никаких элементов для подобных действий. Гарнизон в значительной степени состоит из русских», а из польских войсковых частей некоторые «известны своей приверженностью особе великого князя. Домовладельцы в каждой стране не являются сторонниками беспорядков, а многочисленный класс торговцев, промышленников, ремесленников и евреи, составляющие самую большую массу населения Варшавы, совершенно не заинтересованы поддерживать волнения». К тому же, отмечал он, чрезвычайно улучшилось экономическое положение Королевства Польского 145.

Представленный анализ польского общества не учитывал, однако, национальный аспект, а между тем А. Чарторыский в беседах с Николаем I подчеркивал, что полякам важны сильная легальная власть и конституционные либеральные институты, но еще более важно сохранение национальности и национального достоинства. Об опасности нарушения Конституции Королевства Польского предупреждал брата и великий князь Константин. Он был против планов царя послать польскую армию на подавление революции во Франции и Бельгии. Об этом просил Николая I король Нидерландов, с которыми Бельгия состояла в отношениях, подобных отношениям Королевства Польского и России. Поэтому революционная декларация бельгийцев о независимости, перепечатанная в Королевстве, вызвала там особый энтузиазм. Большое влияние оказывала ситуация общего революционного подъема в странах Европы. В такой обстановке происходило быстрое созревание и тех слоев польского общества, которые считались политически инертными. Показательно, что тот же Л. Дембовский был вынужден признать, что уже в середине ноября 1830 г. «все говорили о неминуемой революции в Варшаве, хотя все ее боялись» 146.