Коллектив авторов - Польша и Россия в первой трети XIX века

В соответствии с этим содержание песенника, включавшего 21 песню, было насквозь проникнуто духом патриотизма:

В песнях говорилось о «святой любви к дорогой отчизне», ради которой «не жаль жить в нужде, не жаль умереть», лишь бы помочь и поддержать ее.

– на эти вопросы в песне давался ответ: поскольку сила тиранов мешает человечеству пользоваться свободой, данной ему Богом, нагло попирает его права, нужно «очнуться», «встать на их защиту», всецело посвятить себя этому делу и «сбросить тиранов в пучины ада». Тогда

Свобода являлась лейтмотивом песен, так же как напоминание о несчастьях родины, о ее былой славе:

Авторы песен утверждали: «За отчизну и за братьев тот охотно все отдаст, кто однажды дал им руку»; «Нам братская любовь все воскресит, что уничтожила империя чужая». Провозглашая стократное «Ура!» тем, «кто готов умереть за свободу», они писали:

Так в песнях перекликались здравицы патриотам и проклятия предателям национального дела:

В песнях поляки обращались к судьбе:

Но главной надеждой была помощь Бога. Все песенники включали молитву:

Молитва завершалась страстной просьбой вернуть полякам свободное отечество:

Среди риторических обращений в поэтическом тексте часто повторялись призывы к Польше и полякам:

Молодежь просила Родину-мать зажечь в сердцах поляков «жажду мести». При этом вставал вопрос, кто именно из «тиранов», какое «завистливое племя», какая «чужая империя» является объектом мести. Ответ был недвусмысленным:

Неудивительно, что власти считали песенник «тяжелой уликой», наиболее важным вещественным доказательством, так как в песнях проявлялся «дух неприязни к существующему порядку». Характеризуя найденный у Хшановского песенник, следственные органы отмечали, что несколько песен пропитаны именно таким духом, «способным возбудить неприязнь к существующему политическому порядку». Особое внимание они обратили также на две песни из другого сборника – «К свободе» и «К братьям-буршам». Новосильцев же в письме царю утверждал, что песенник должен стать «принципиальным объектом» на суде над студентами, так как «большинство песен не только направлены на возбуждение бунта, но даже (страшно подумать) вооружают руку убийцы против законной власти». Он называл песенник «поджигателем», «материальным доказательством самых преступных намерений», и эти намерения не тайные, а приняли характер действий; враждебность намерений в отношении существующего порядка дополняется попытками пропагандировать ненависть против правительства, что является первой ступенью к исполнению их замыслов. Властям хотелось найти авторов песен, написанных в «беспокойном духе» и способных «развращать и озлоблять души молодежи». Это относилось и к ряду статей устава буршей, так как они «были ознаменованы духом излишней вольности в политических суждениях или желанием подстрекательства против начальства края» и, «казалось, наводили на мысль о какой-то скрытой в них политической цели» 67.