Лев Вершинин - Рим или смерть

"Гарибальди, среди поросших кустарником холмов и в густых виноградниках кавалеристы станут легкой добычей снайперов. Это уж наверняка будет бессмысленным побоищем. Что же до двух линейных полков, то полагаю более разумным направить их на защиту Трастевере. В дальнейшем, если удастся создать сильный ударный отряд, нанесение ответного удара, возможно, и станет реальным. Намеченная вами на ночь атака таким образом отменяется. Ждите дальнейших приказов.

С уважением

главнокомандующий войсками Римской республики

дивизионный генерал Пьетро Розелли.

Рим, 27 июня 1849 года".

Гарибальди в бешенстве разорвал письмо на мелкие куски.

- Да он что, издевается надо мной?! Вместо подкреплений присылает свою идиотскую писульку. Что ж нам теперь, умирать здесь, под ядрами? Нет уж, благодарю покорно! - он бросил быстрый взгляд на Манару. - Соберите и постройте легион. Возвращаемся в Трастевере. Будем там сражаться на баррикадах.

Манара видел - Гарибальди вне себя от гнева и сейчас выполнит свою угрозу, оставит позиции на холмах и спустится в город. И это будет концом обороны, ее гибелью. Надо во что бы то ни стало его разубедить!

- Гарибальди, поверьте, я тоже знаю цену Розелли! - спокойно, неторопливо, как всегда в тяжелые минуты, заговорил он. - Но и его можно понять.

Гарибальди озадаченно смотрел на Манару.

- Понять Розелли?!

- Да, такая атака и впрямь выглядит слишком рискованной.

- Для него, но не для меня, - зло бросил Гарибальди.

- В том-то и дело! - подхватил Манара. - Он воюет согласно доктрине, а вы зачастую - ей вопреки.

- И заметьте, дорогой мой Манара, побеждаю!

- И этого Розелли не в состоянии простить вам.

- Потому что он чиновник от инфантерии! - в сердцах сказал Гарибальди.

- Армии нужны и чиновники, добросовестные исполнители приказов. Розелли был бы, вероятно, отличным офицером под вашим началом. А Розелли в роли главнокомандующего - нелепость.

- Мадзини так не считает!

- Мадзини прежде всего политик, а в политике свои законы.

- Я в его дипломатических хитросплетениях вконец запутался. Боюсь, он - тоже.

- Нет, Гарибальди, в политике он видит далеко, дальше нас всех. Сейчас Рим можно спасти только путем дипломатических переговоров. Право, все не так уж безнадежно. Главное, продержаться как можно дольше. Здесь, на Джаниколо. - Он испытующе посмотрел на Гарибальди - убедил или нет? Ну а с ночной атакой я бы повременил, пока не соберем мощный ударный отряд. Пожалуй, тут Розелли прав.

- Сомневаюсь, - пробурчал Гарибальди. - В любом случае он мог бы сам приехать и изложить свои резоны, а то шлет... предписание.

- Верно. Но поймите же, судьба Рима важнее личных обид!

- Не стройте иллюзий! Судьба Рима предрешена, - с горечью сказал Гарибальди.

- А вдруг... Но если и так, мы оставим потомкам пример стойкости. Душа обороны вы, Гарибальди, и по вас будут судить обо всей республике. Не дайте врагам втоптать в грязь нашу посмертную славу!

Гарибальди махнул рукой.

- Вам бы проповедником быть, Манара. Ладно, я остаюсь.

Глава двенадцатая

Я ОБЕЩАЮ ВАМ ОДНИ ЛИШЕНИЯ

Бомбы и ядра с грохотом разрывались в парке и у самой виллы. Гарибальди, Сакки и Манара сидели, сняв мундиры - июньское солнце палило нестерпимо, - и обедали, не обращая внимания на артиллерийский обстрел. Гарибальди ел молча, глядя прямо перед собой - всего час назад он приговорил к расстрелу офицера-неаполитанца из легиона Медичи. Офицер этот ночью самовольно, никого не предупредив, оставил свой пост. Даже подумать страшно, что бы произошло, начни французы в тот момент атаку!

В коридоре послышались торопливые шаги, дверь распахнулась и... вошла Анита. Он не поверил своим глазам, нет, точно, это была его Анита! Он вскочил.

- Анита, ты здесь?!

Сакки и Манара хотели уйти, но Гарибальди их остановил.

- Куда же вы, друзья, разделите с нами радость?

- Ты рад, да? - воскликнула Анита. - Значит, ты меня прощаешь?

- Ты всегда была безрассудной, Анита. Что уж тут поделаешь.

- Не могла я больше сидеть и ждать там, в Ницце!

- Но как ты сюда добралась под огнем?

- О, ваша жена в храбрости не уступит любому из наших офицеров! сказал Векки, который привел Аниту на виллу Спада.

- Хосе, - так на испанский лад Анита звала мужа, - по дороге сюда синьор Векки сказал, что ты приговорил к смерти одного офицера. Я знаю, он струсил. Но прошу, помилуй его. Ради нашей встречи.

Гарибальди нахмурился. Долго молчал, потом ответил:

- Не могу. Пойми, ну никак не могу! Сорную траву вырывают с корнем. Пусть все знают - трусам нет и не будет пощады... Ты садись, Анита, садись! Поешь с нами, проголодалась ведь.