Сергей Былинин - Битва за Москву

В то же время, в кольце под Вязьмой у окруженных армий события развивались драматично. По приказу Ставки они были сведены под единое командование командарма-19 генерала К. Ф. Лукина и предприняли отчаянную попытку прорваться из окружения. Тем самым, «окруженцы» не позволяли немцам развивать дальнейшее наступление. Об этом свидетельствует радиограмма командира 7-й танковой дивизии генерала Фукса, который на вопрос, почему же его дивизия не идет на Москву, раздраженно ответил начальству, что командарм русской 19-ой тоже рвется к Москве, и что немецкая дивизия едва удерживает прорыв. Объединенная группа Лукина предприняла несколько попыток прорыва, однако, рассредоточенная на большой территории, она трудно управлялась, действовала порой без связи и взаимодействия между отдельными частями, испытывая крайний недостаток боеприпасов, горючего и продовольствия. Первая попытка прорыва окончилась неудачей. Армии попали под сильную бомбардировку авиации противника. Помощь Ставки и фронта налетами нашей авиации на немецкие порядки и доставкой «окруженцам» боеприпасов по воздуху из-за недостатка средств и сил была слишком ограниченной. Дважды — 10 и 12 октября — на радиограмму Жукова с указанием участка прорыва и встречного удара Лукин не смог ответить — связь была прервана. Последующие попытки проводились компактными параллельными колоннами и закончились прорывами отдельных соединений, частей и групп. Командарм М. Ф. Лукин, четырежды раненный, в бессознательном состоянии захвачен в плен. Общее число прорвавшихся из окружения войск до сих пор неизвестно. Встречающиеся в литературе цифры весьма приблизительны: 85 тысяч, прорвавшихся организованно и 65 тысяч — мелкими группами и в одиночку. Но косвенные свидетельства дают основания говорить и о больших цифрах.

Главные причины неудачи очевидны: недостаточная помощь Ставки и командования фронта, не имевших в «отчаянном положении» достаточных средств, и запаздывание с организацией прорыва самих «окруженцев», в результате чего немцы успели укрепить позиции кольца. Даже первая попытка прорыва подверглась сильнейшей бомбардировке немецкой авиации, вылилась в разрозненные удары армий и натолкнулась на прочный танковый заслон из шести танковых дивизий с приданными им пехотными частями. Но гибель окруженных частей, их кровь и жертвы, как отмечал Жуков и другие участники тех трагических событий, не были напрасными. Германское командование вынуждено было вести бои на фронте глубиной 100–150 км с запада на восток, потерять в боях тысячи солдат и немалое количество техники. Это снизило ударную силу немецких соединений, предназначенных для захвата Москвы.

Только в середине октября фон Бок, освобождаясь наконец от «котла», смог подтянуть дивизии к передовой, и с новой силой ринуться на Москву. Ожесточенные бои развернулись на всех направлениях, и для наших войск это были тяжелейшие дни. Сплошного фронта еще не было и хорошо обученные и оснащенные немецкие войска, обходя очаги обороны, атакуя с флангов или с тыла, напористо продвигались вперед, разрывая броневыми клиньями то один, то другой участок фронта. Против них героически сражались немногочисленные, наскоро сформированные и еще недостаточно организованные, соединения. В обстановке, меняющейся ежедневно, даже ежечасно, исход боя, операции, в конечном счете судьба Москвы, зависели от крепости и упорства каждого полка, каждого батальона, а иногда, даже роты или взвода.

Бронеавтомобиль Sd.Kfz.221. Немец забрался на него для лучшего обзора. Западный фронт, декабрь 1941 года.

Но надо признать, что не все сражались мужественно. В некоторых соединениях, переформированных после катастрофы, была распространена «танкобоязнь» и «самолетобоязнь», они находились в состоянии психологического надлома и не обладали стойкими морально-боевыми качествами. При первых же атаках немецких танков и самолетов они могли покинуть свои позиции без приказа (попросту бежать). Так, без боя, по слабодушию командиров были сданы Тарутино, Руза и другие пункты. В те «отчаянные дни», в критической обстановке трусость и паника, особенно со стороны командиров, представляла особую опасность, и, как определялось в приказах, была равносильна предательству. Поэтому командованию фронта пришлось прибегнуть и к крайним мерам, не просто жестким, а жестоким. Суду была предана целая группа командиров и политработников, некоторые из них — расстреляны перед строем.