Сергей Былинин: Битва за Москву

Штурмовое орудие StuG III из 226-го дивизиона штурмовых орудий форсирует водную преграду. Западный фронт, ноябрь 1941 года.

Начало битвы за Москву осложнилось просчетами Ставки и командований фронтов. К двадцатым числам сентября Ставка установила, что немцы готовят новое крупное наступление и, учитывая неподготовленность наших войск к «серьезным наступательным операциям», отдала 27-го приказ: Западному и Брянскому фронтам «закопаться в землю» и лишь при необходимости улучшения позиций предпринимать частные операции. 29 сентября маршал Б. Шапошников подтвердил директивой порядок их проведения. Но приказ явно запоздал, а при дефиците времени проведение каких-либо частных операций отвлекало силы от укрепления обороны и вело к лишним потерям. Резервному же фронту вообще не была поставлена задача перейти к обороне.

Ремонт танков Т-26 на одном из заводов Москвы. Декабрь 1941 года.

Для советских войск Московская битва началась в условиях большого некомплекта людей и вооружений. При малой плотности войск, оборонительные рубежи строились по очаговому принципу и не обладали достаточной глубиной. Вся система огневого поражения была малоэффективной и соответственно оборона в целом оказалась уязвимой для ударов немецких танков, артиллерии и авиации. И когда 30 сентября немцы ринулись в наступление на орловском, а 2 октября на вяземском направлениях они сразу же пробили оборону советских фронтов.

Но главная причина поражения заключалась в том, что Ставка и командование фронтов не сумели своевременно разгадать замысел немецких стратегов и возможные направления массированных атак. А в результате даже те наспех подготовленные для отражения противника районы оказались на 100–110 км в стороне от главных ударов немецких войск. На Западном фронте ожидали удара в стык 16-й и 19-й армий вдоль шоссе Смоленск-Вязьма, подвинув туда наиболее укомплектованные части, а немцы ударили севернее и южнее автомагистрали. На левом крыле Брянского под танковый вал попали войска, находившиеся вне укрытий, поскольку они готовились к частной операции. Генерал Л. М. Сандалов, в то время начштаба фронта, впоследствии писал: «Оглядываясь назад, рассматривая теперь обстановку с открытыми картами, приходишь в недоумение: как мы не смогли тогда разгадать намерений противника?.. Ставка предупреждала 27 сентября о подготовке противника к наступлению танковой группы на Москву. Лучшего района, чем район Глухов — Новгород-Северский не найти. Путь оттуда на Орел, Тулу был кратчайшим… Однако командование и штаб фронта не смогли расшифровать этот легкий шифр».

В начальные часы и дни Вяземско-Брянской операции обстановка менялась стремительно. Прорывы на фронтах к 3 октября достигали: на Западном — 50 км, на Резервном — 80 км, на Брянском — до 200 км. Был взят Орел. 4–5 октября в полосе Резервного взяты Спасск-Деменск и Юхнов. А в центре Западного, прорвавшись в стыке 19-й и 30-й армий, танки Гёппнера и Гота к 7 октября замкнули в кольцо у Вязьмы четыре советские армии — 19-ю, 20-ю, 24-ю и 32-ю.

Немецкое штурмовое орудие StuG III из 177 дивизиона завязло в грязи. Западный фронт, ноябрь 1941 года.

В советском Генштабе даже не поверили первым донесениям авиаразведки о движении вражеских колонн на Юхнов. А немцы действительно находились в 200 км от столицы, где, кроме стройбатов, других войск не было. 22-я, 29-я и 31-я армии, яростно отбиваясь, отходили на северо-восток к рубежу Салтановка — Сычевка. Путь на Москву был открыт.

И здесь необходимо отметить, что в Советском Верховном Главнокомандовании, безусловно потрясенном неожиданным поворотом событий, никакой паники или растерянности не наблюдалось. Была известная нервозность, поспешность и несоответствие решений сложившейся обстановке. Но Сталин и Ставка методично и упорно стремились переломить ход событий в пользу советских войск.

Советские танки Т-60 из 28-й танковой бригады выдвигаются на передовую. Западный фронт, 16-я армия, ноябрь 1941 года.