Олег Кен - Западное приграничье. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами, 1928–1934

См.: XIII Пленум ИККИ. Стенографический отчет. М., 1934. С. 112–116 (выступление секретаря ЦК КП(б)У Н.Н. Попова); Касьянов Г.В. Сталiнiзм i украiньска iнтелiгенцiя (20—30-i роки). Kiев, 1991; Джеймс Мейс. Полiтичнi причинi голодомору в Украiнi (1932–1933 pp.)//Укр. icт. журнал. 1995. № 1. С. 35–48; Bohdan Krawchenko. Social change and national consciousness in twentieth-century Ukraine. Houndmills etc., 1985; и др.

Политический отчет ЦК XII съезду КП(б)У, 20.1.1934//П.П. Постышев. От XVI до XVII съезда: Статьи и речи. М., 1934.

См. решения «О выставке польского искусства» от 29.9.1933, «О Польше» от 23.10.1933 и «О воздушной линии Краков – Харьков» от 15.11.1933 (раздел 1).

См. вступительную статью к разделу 1.

Ołeg Ken. Collective security or isolation? Soviet foreign policy and Poland, 1930–1935. St.Petersburg, 1996. P. 98–99.

Записи беседы В.А. Антонова-Овсеенко с Ю. Лукасевичем, Москва, 3.12.1933. – АВП РФ. Ф. 0122. Оп. 17. П. 164. Д. 4. Л. 38. Другой вариант изложения этого заявления: «Какая-либо ваша активность на этой территории будет нами комментироваться как сознательное или бессознательное выполнение немецких планов на востоке» (List prywatny [J.Bersona do B.Miedzinskiego], Moskwa, 1.6.1933. – AAN. MSZ. T.6748A. S.57).

См.: Stanisław Mikulicz. Prometeizm w II Rzeczypospolitej. Warszawa, 1975.

P. Alphand à J. Paul-Boncour, Moscou, 2.8.1933//DDF. 1-er sér. T.IV (16 juillet—12 [novembre] 1933). P.134.

«Польско-германское соглашение окрылило украинскую буржуазию», – докладывал советник полпредства в Варшаве (Письмо-доклад Б.Г. Подольского Б.С. Стомонякову, 12.2.1934. – АВП РФ. Ф. 010. Оп. 9. П. 43. Д. 118. Л. 43).

По утверждению К. Крофты, «в интересах ЧСР было бы, чтобы Галиция была включена в состав Украины, хотя бы даже и Советской» (Дневник А.Я. Аросева, 2.4.1930. – АВП РФ. Ф. 0138. Оп. 11. 117. Д. 7. Л. 55.). После визита в СССР в июне 1935 министр иностранных дел ЧСР Э. Бенеш «привез из Киева в Прагу рассказ об Украине, чувствующей себя свободно в СССР и остро чувствующей в поляках своих врагов» (Письмо С.С. Александровского М.М. Литвинову, 1.7.1935. – Там же. Ф. 05. Оп. 15. П. 111. Д. 101. Л. 94).

В соседней Ленинградской области (партийные органы которой курировали парторганизацию Карелии) с экспериментами по коренизации (фактически – взращиванию культурно-национальной и ограниченной территориальной автономии) ингерманландцев и финнов-ингерманландцев, а также эстонцев и латышей было покончено в 1929–1931 гг.

Директива Государственной плановой комиссии при СНК СССР всем союзным наркоматам и Госпланам союзных республик, 10.7.1932. – РГАЭ. Ф. 4372. Оп. 91. Д. 1972. Л. 8.

Об отношении советского руководства к проблеме русских в Прибалтике см. вступительную статью к разделу 2.

О высокой оценке Москвой роли Днестра как пограничного изолятора свидетельствует то обстоятельство, что проблемы изменения режима Днестра оставались classé и после нормализации советско-румынских отношений (и несмотря на обращения молдавских властей в ЦИК СССР). НКИД и «соседи» «были единодушны в том, что не надо трогать ни одного вопроса, связанного с Днестром, избегая всяких новелл в режиме этой реки, как в части административной, так и в возможностях ее использования» (Личное письмо М.С. Островского Д.Г. Штерну, [не ранее 5.7.1936]. – АВП РФ. Ф. 0125. Оп. 18. П. 112. Д. 2. Л. 278). О незаинтересованности СССР в открытии своего консульства в Кишиневе в 1934–1935 гг. см.: Письмо М.М. Литвинова С.И. Бродовскому, 17.3.1935. – Там же. Оп. 17. П. 111. Д. 2. Л. 18.

В решениях Политбюро до 1934 г. фигурировало наименование «Чехо-Словакия». В 1918–1920 гг. оно соответствовало официальному самоназванию (Česko-Slovenská геpubliká). Однако со времени принятия Конституции 1920 г. (и до конца 1938 г. официальным наименованием государства стало Československa republiká, что предполагало краткое обозначение «Чехословакия». Прага неоднократно (и безрезультатно) протестовала против «умышленного способа писания во всех советских газетах и официальных “Известиях”, даже в собрании законов и распоряжений СССР слова “Чехо-Словакия”, “чехо-словацкий”», указывая, что он «должен также вызвать» «особые впечатления» (Нота МИД ЧСР полпредству СССР в Чехословакии, 13.4.1931 перевод). – Там же. Ф. 0138. Оп. 8. П. 20. Д. 4. Л. 38). Надо полагать, советские лидеры это хорошо понимали (хотя и не обязательно разделяли мнение полпреда Аросева о том, что Чехословацкая республика имеет не больше прав на независимое существование, чем Бавария). В инструкциях Политбюро к беседе Антонова-Овсеенко с министром иностранных дел (1928 г.) использовалось обычное «Чехо-Словакия», однако в заявлении, которое должно было быть «прочитано г. Бенешу текстуально, без оставления копии г. Бенешу», «советское правительство» говорило о «Чехословакии». Одновременно ПБ распорядилось послать деньги «бастующим горнякам Чехо-Словакии» (Протокол № 48 (особый № 47) заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 25.10.1928, п. 2, 9. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 6. Л. 141–142).