Олег Кен - Западное приграничье. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами, 1928–1934

Если содержание вопроса «О Литве» действительно состояло в предложениях по развитию военно-политического сотрудничества, то мотивы проявленной НКИД инициативы и ее фактического отклонения Политбюро могли отражать коллизию, сложившуюся при обсуждении проблемы заключения пакта о ненападении с Польшей [906]. По истечении месяца Л.М. Карахан на заседании Политбюро вторично доложил вопрос «О Литве». Принятое постановление гласило: «Отложить на год» [907]. В конце декабря 1931 г. посланник Ю. Балтрушайтис поинтересовался в беседе с М.М. Литвиновым о том, решен ли положительно вопрос о поставках оружия литовской армии. Нарком ответил, что вопрос изучается, ответа от военного ведомства еще нет, но при этом также заметил, что время для таких поставок нельзя считать благоприятным, поскольку Москву, которая ведет переговоры о пакте ненападения, могут обвинить в двурушничестве [908]. Вопрос о поставках советского оружия в Литву вновь стал предметом активно обсуждения осенью 1933 г.

20 октября 1931 г.

10. – О Латвии (т.т. Литвинов, Стомоняков, Карахан, Розенгольц).

а) договор не денонсировать

б) при выполнении договора учесть состоявшийся обмен мнений.

Выписки посланы: т.т. Литвинову, Стомонякову.

Протокол № 70 (особый) заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 20.10.1931. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 11. Л. 30.

В середине сентября, рассматривая предложение о денонсации торгового договора с Латвией, Политбюро вынесло решение о снятии вопроса с повестки дня [909]. В его повторном обсуждении 20 октября участвовали как нарком иностранных дел, так и нарком внешней торговли. Позиция внешнеторгового ведомства в отношении договора с Латвией была изложена в официальном органе НКВТ. Перечислив негативные моменты в развитии торговых связей с Ригой (изменение в 1928 г. таможенных ставок латвийского импорта, приведшее к уравниванию позиций СССР с другими странами; издание в 1930 г. закона о регулировании хлебного рынка, вызвавшее сокращение ввоза в Латвию советского хлеба; высокое активное сальдо Латвии в двусторонней торговле и т. д.), автор «Внешней торговли» заключал: «Торговый договор является исключительно выгодным для Латвии. Приходится удивляться поэтому, почему в латвийской прессе и ныне проводится кампания против этого договора… советские хозяйственные организации имеют гораздо больше оснований выступать против сложившегося положения» [910]. Вероятно, важным аргументом против денонсации явилась заинтересованность Москвы в том, чтобы не вносить дополнительных осложнений в отношения с Латвией в преддверии переговоров с нею (и другими государствами восточной Балтии) о заключении пакта ненападения. Существо «обмена мнений» на Политбюро, согласно доверительному сообщению Стомонякова в Ригу состояло в следующем: «Признано нецелесообразным идти на дальнейшие валютные жертвы… Пока что это означает, что за четвертый год действия торгового договора не будет совсем выдано дальнейших заказов» [911].

20 октября 1931 г.

16. – О польском консуле в Тифлисе (т. Литвинов).

Предложить НКИД немедля сделать отвод Полю.

Выписка послана: т. Литвинову.

Протокол № 70 (особый) заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 20.10.1931. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 11. Л. 31.

Вопрос был передан на усмотрение Политбюро в связи с обращением к М.М. Литвинову временного поверенного в делах Польши в СССР Адама Зелезинского шестью днями ранее. 16 июля 1931 г. МИД Польши сообщило полпредству в Варшаве об отзыве тогдашнего генерального консула в Тифлисе и назначении вместо него Поля (с 1 сентября). Однако представительство СССР позабыло переслать в Москву июльскую ноту МИД Польши. По свидетельству Стомонякова, именно «благодаря этому упущению полпредства из-за сравнительно пустякового вопроса получился конфликт с поляками» [912]. 2 сентября на основании месячной визы новый генконсул прибыл в Тифлис и в ожидании официальной аккредитации нанес визит уполномоченному НКИД при СНК ЗСФСР Устинову. В начале октября в продлении визы Полю было отказано, а в 1 Западном отделе не приняли его «патент», сославшись на «возможные возражения со стороны Закавказской федерации» [913].

Мотивы отвода кандидатуры Поля со стороны советских ведомств, с которыми согласилось Политбюро, установить не удалось; возможно, новому генконсулу были поставлены в вину связи с грузинской политической эмиграцией в Польше. 23 октября советнику польской миссии в Москве было заявлено, что правительство ЗСФСР на просьбу наркома Литвинова согласиться с назначением Поля ответило «решительным отказом» [914].