Олег Кен - Западное приграничье. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами, 1928–1934

16 июня 1931 г.

15. О телеграмме Варшавского корреспондента ТАСС (т.т. Крестинский, Долецкий).

а) Признать, что ошибка, допущенная варшавским корреспондентом ТАСС’а и в самом ТАСС’е при редактировании его телеграммы имеет политический характер.

б) Предложить ТАСС’у принять меры к тому, чтобы подобные ошибки впредь не допускались.

в) Варшавского корреспондента ТАСС снять с работы.

Протокол № 43 заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 16.6.1931. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 830. Л. 4.

Вопрос «о недопустимых ошибках» Н.А. Вальдена, незадолго до того назначенного корреспондентом ТАСС в Варшаве, был поставлен в письме Н.Н. Крестинского ответственному руководителю ТАСС Долецкому (с направлением копии в адрес Генерального секретаря ЦК ВКП(б). Крестинский отмечал искажения, допущенные Вальденом при передаче материалов польской прессы в Москву. Особенное возмущение в НКИД вызвало сообщение корреспондента от 20 мая 1931 г., будто в первой же статье Станислава Мацкевича (Цата) в издаваемом им консервативном виленском «Слове», опубликованном по возвращении из СССР, признавалось, что он совершил эту поездку по указанию Второго отдела Главного Штаба и в его интересах. На деле, указывал Крестинский, Мацкевич в своей статье подтверждал, что посетил СССР в качестве независимого журналиста, стремящегося объективно разобраться в происходящих процессах [794]. Резкая реакция руководителя НКИД на ложное сообщение Вальдена отчасти объяснялась тем, что дипломатическое ведомство ранее убедило ОГПУ и другие органы политического контроля в целесообразности удовлетворить обращение Мацкевича о въезде в СССР, несмотря на его репутацию реакционера и антисоветчика [795].

В своем письме заместитель наркома высказал также общие соображения об обеспечении точности передачи по каналам ТАСС информации, предназначенной для партийных и государственных органов, недопущении в ней пристрастных комментариев, которые, по мысли Крестинского, могут быть составлены и в Москве, в случае, если переданное сообщение найдет отражение на страницах советской печати. Эти соображения не получили прямого отражения в постановлении Политбюро. Вероятно, в этом и других эпизодах [796]сказалось настороженное отношение руководства ЦК к обращениям НКИД, которые, в случае их принятия, фактически равнялись установлению контроля этого ведомства над публикацией материалов на международные темы [797].

Н.А. Вальден был немедленно отозван из Варшавы, невзирая на попытки коллектива полпредства защитить своего молодого товарища, пристрастность которого [798]оказалась чрезмерной даже для московских инстанций.

20 июня 1931 г.

Решение Политбюро

12/21. – О Финляндии (т.т. Крестинский, Стомоняков).

Послать финляндскому правительству краткую ноту, в которой:

а) констатировать, что финляндское правительство, несмотря на протесты СССР, остается при своих взглядах и что оно, следовательно, будет и впредь попустительствовать творящимся безобразиям, на которые мы указывали в таких-то (перечислить) нотах;

б) указать, что советское правительство считает, ввиду сказанного, что ответственность за вытекающие из этого последствия целиком ложится на финляндское правительство.

Выписка послана: т. Крестинскому.

Протокол № 44 (особый) заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 20.6.1931. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 10. Л. 91.

Получение 4 июня 1931 г. ответа финского правительства на советскую ноту от 18 мая поставило руководство НКИД перед необходимостью выработки дальнейшей линии поведения. Новая нота была достаточно сдержанной. Кроме того, финская сторона за истекший период времени неоднократно предпринимала шаги для снятия напряженности в отношениях с СССР. В Коллегии НКИД ноту Финляндии расценили как переход на оборонительные позиции. Стомоняков считал, что цели, указанные в его письме Сталину от 16 мая, были достигнуты и этим объяснял вывод Коллегии о необходимости закончить переписку с Финляндией короткой спокойной нотой, проект текста которой и предлагалось обсудить на заседании Политбюро. Проект включал три пункта, в отличие от констатирующей части данного решения Политбюро, но смысловых различий между ними не было [799]. В отличие от предшествующих случаев обращения по проблемам отношений с Финляндией, руководство НКИД не просило срочного рассмотрения этого дела на Политбюро.