Андрей Снесарев: Письма с фронта. 1914–1917

За войну Снесарев командовал двумя дивизиями, первый раз временно. В дивизии, которую он получил «… 1) некоторые полки по многим дням не имели горячей пищи под предлогом, что доставить ее в горы нельзя – она простывает и разбалтывается, а готовить у позиций – опасно: враг обнаружит расположение и откроет огонь; 2) в одном полку целыми массами переброшены люди в тыловые части […] 3) в ротах ни одного не осталось фельдшера, так что первую(самую роковую и важную) перевязку воину, исполнившемусвой долг, делает санитар ». Дивизия была «больна в корне, забыта, распущена». Но за три месяца он сумел сделать ее прекрасным слаженным боевым организмом. Начальник дивизии во все вник, все проверил, начиная с окопов, устройства секретов. И в результате мог констатировать: « Все это ребят поражает. Они говорят, что у них появился какой-то особый начал[ьник] дивизии, который заглядывает всюду, а ходит и туда, куда из них-то мало кто ходит. Речи я теперь говорю налево и направо, и молодежь офицерская ходит после них, как отуманенная… «Никто нам ничего этого не говорил» или «Вы первый постучали в наше сердце», или «Вы подошли к нам с самого теплого хода»… такие фразы говорятся мне, говорятся вне меня» (из письма 28 сентября 1916 года).

Андрей Евгеньевич предпочитал командные должности штабным, но и на штабных должностях он показал образцы необычной работы. Интересно, как он ответил жене на вопрос о своей работе начальника штаба пехотной дивизии: « …Как тебе сказать короче, это – обработка, знание и группировка всех материалов, ведущих через решение начальника к победе… (Выделено – И. Д.) Материалы: сила и особенности противника, наши, местность, погода, дороги, мука, сено, врачи, телеги, лошади… Ты видишь: сложно, непрерывно и всеобъемлюще. …Во всяком случае, день у меня весь занят, и все, кому нужно и кому не нужно, лезут ко мне; я не буду удивлен, если меня позовут к бабе в качестве акушера. Но все это естественно, хотя тебя с непривычки и может удивить » (из письма 4 марта 1916 года).

С выдвижением по службе и присвоением наград Снесареву случались большие задержки. Снесарев ценил заслуженные награды, даже переживал, когда по непонятным причинам затягивали с их присвоением, но это не влияло на его боевой дух и поведение. На эту несправедливость очень чутко реагировали его подчиненные. Дело дошло до того, что офицеры дивизии, восхищенные его личным мужеством в сложнейшей боевой обстановке, решили преподнести ему самодельный символический орден. Этой наградой Снесарев очень гордился и называл ее «моим Георгием снизу». Это был уникальный случай, пожалуй, за все годы войны. Его описание содержится в письме от 31 октября 1916 года.

С ходом войны Снесарев все больше интересуется вопросами стратегии, хотя ее проблемы не входили в круг его служебной деятельности, но к этому его побуждал неудачный ход войны. Его интересуют не только частности войны, проблемы военного искусства, но и война как общественное явление, ее природа, постоянные и переменчивые факторы, их соотношение. Мысль его непрерывно углубляется с ходом войны. « Война – это что-то особенное, она все меняет, все освещает под своим углом, все расценивает и раскладывает по-своему. О ней книги написаны, а ничего ясного не сказано » (из письма 28 сентября 1914 года). Это вывод, сделанный в конце первого месяца войны.

Командуя боевыми действиями пехотного полка, полковник А. Е. Снесарев приходит к выводу, что принятая в русской армии тактика не отвечает условиям и требованиям ведущейся войны. Он считает, что для разработки новой, огневой тактики надо опереться на арсенал отечественной военной истории, взять из него подходы Суворова и Скобелева. Он это делает, но тактика не решает всех проблем успешного ведения войны. Это все больше с ходом войны беспокоит и возбуждает желание послужить в штабах, причастных к решению стратегических вопросов. « Война полна загадок, и нам, которые живут и мыслят в ее сферах, хочется возможно глубже проникнуть в ее тайники, как духовные, так и материальные. И странно, каждая война идет со своими законами и правилами, ломает то, что было как будто бы и прочно установлено ее предшественницей, создает новое полотно истин. Я часто по целым часам ломаю голову над целой суммой вопросов, и свое бессилие их решить объясняю недостаточно удобной перспективой моего положения… слишком у меня в моей работе мало стратегии и все заполнено сплошной тактикой» (из письма 6 мая 1915 года).