Александр Шубин - Махно и махновское движение

Во–вторых, выдвижение на первый план общереволюционных задач еще не означает отказа от анархизма как социально–политической концепции. Махно считал, что пока массы не осознают необходимости борьбы со злом государственности, анархическое движение все равно обязано быть с ними:«…когда массы начинают проявлять к нему доверие, оно не должно увлекаться этим доверием и не должно отрываться от различных изгибов первоначально развивающихся событий, хотя бы и не анархических, но революционных, в которых масса развивала свой начальный порыв. Но надо и не пропустить момента, когда с этими изгибами нужно и самим разойтись, и отвести от них трудящиеся массы». 16

В-третьих, скептическое отношение Махно к анархической группе «Набат» слабо связано с его отношением к анархизму. «Набат» представлял собой лишь одну из многочисленных анархических группировок, претензии которой на руководство махновским движением были очевидно безосновательными.

Многие командиры махновской армии состояли в Союзе анархистов. Такие видные деятели движения как Василевский, Веретельников, Марченко, Гавриленко, Куриленко, Белаш, Вдовиченко и другие были анархистами. Необходимо отличать влияние анархистов на развитие движения от роли пришлых городских анархистов, скептическое отношение к которым сформировалось у махновцев еще в 1918 г. Впрочем, и здесь встречаются немаловажные исключения. Наиболее очевидный пример — товарищ Махно по каторге П. Аршинов (Марин). По свидетельству того же Тепера, Марин вообще был единственным анархистом (имеются в виду пришлые анархисты — А. Ш.), которого Махно искренне уважал и советы которого он беспрекословно принимал. Этому единственному человеку, как я уже выше указал, Махно вообще подчинялся в полном смысле этого слова». 17 Таким образом, даже данные, приведенные Тепером, не дают основания говорить об отходе Махно от анархизма.

По утверждению В. Белаша большое влияние на Махно имел Союз анархистов Гуляйпольского района, возникший во время партизанской войны 1918 г. из анархистов–партизан Гуляйполя (ГАК), Дибривок (видимо, отряд Щуся) и Новоспасовки. 18 По сути Союз анархистов был расширенным вариантом ГАК — организацией командиров местного происхождения, считавших себя анархистами. Большим влиянием пользовались также анархисты группы Черняка — Венгерова-Уралова, приехавшие в район движения еще в партизанский период. Венгеров мог спорить с Махно в присутствии командиров и одерживать победу по частным вопросам. 19 Нарастание конфликтов с «батькой» и последующие претензии союзников–большевиков к моральному облику этой группы анархистов, ослабили влияние группы Венгерова на Махно. 20

Аршинов так характеризует первоначальное отношение городского анархизма к Махновскому движению: «Большинство русских анархистов, прошедших теоретическую школу анархизма, пребывало в своих изолированных, никому в то время не нужных кружках, стояло в стороне, допытывалось, что это за движение, как к нему следует отнестись, и бездействовало, утешая себя той мыслью, что движение как будто нечисто анархическое». 21 Мы уже видели, что роль анархистов в 1917–1918 гг. была более существенной, чем это виделось П. Аршинову. В 1918 г. анархисты издавали 55 газет и журналов, причем некоторые — тиражами в десятки тысяч. Даже по большевистским оценкам анархистские организации существовали в 130 населенных пунктах, причем крупнейшие из них насчитывали тысячи членов. 22

В 1919 г. украинские анархисты сохраняли мессианское отношение к массовым движениям, выраженное, например, в резолюции Елисаветградского съезда «Набата» 2–7 апреля 1919 г.: «История ныне возлагает на нас великую обязанность — подсказать массам этот выход, помочь им в их исканиях, придать их творческой способности то зрение, которого им не достает». 23 Автор этой резолюции В. Волин был противником организации анархистами военных восстаний, так как «они приводят к властвованию, то есть к неанархическому финалу». 24 Однако он считал, что «когда масса приходит в движение сама, мы можем помочь найти ей верный путь». 25

Исполнительные органы украинского «Набата» до июня не могли определиться в своем отношении к Махно. В Гуляйполе был направлен один из лидеров организации Иосиф, который вынес из этой поездки скорее отрицательные впечатления. «В ответ на мои расспросы, — вспоминает Волин, — он сказал мне, что сомневаться в личной честности Махно он, правда, не имеет оснований, но что, по его мнению, Махно — человек не сильного и не самостоятельного характера, легко поддающийся дурному влиянию, что в махновской организации и в махновском штабе есть отрицательные личности, которых Махно терпит, и что вообще очаровываться нечем, надо лишь следить за движением, которое, помимо самого Махно может дать здоровые результаты». 26 Скепсис Иосифа мог быть вызван как реальной зависимостью Махно от его военного окружения, чье представление об анархизме было весьма примитивно, так и нежеланием комбрига подчиняться влиянию городских набатовцев. Когда Волин лично попытается оказывать влияние на «слабохарактерного» Махно, он обнаружит, что тот вполне может противостоять чужим влияниям, если они противоречат его собственным представлениям.