Мариан Брандыс - Мария Валевская

Во всех французских и польских биографиях Валевской, черпающих сведения из ее воспоминаний, подчеркивается с особенным старанием тяжелое материальное положение обедневших владельцев Кернози и огромное состояние камергера Валевского. Именно это приводится в качестве основного объяснения столь явного возрастного несоответствия супругов. Но безжалостные документы представляют это дело в несколько ином свете.

Сохранившиеся ипотечные книги показывают, что владения Лончиньских, состоящие из Кернози и деревень Керноска, Соколов и Чернев, оценивались в 1806 году з 760 000 флоринов. Весьма значительная сумма по тем временам. Причем это были благополучные владения, в минимальной степени отягощенные долгами. Мария принесла мужу в приданое 100000 флоринов наличными.

Стало быть, Валевский со своими обширными, но заложенными латифундиями был для Лончиньских не бог весть какой партией. Разумеется, в игру могли входить честолюбивые соображения. Широко разветвленный род Валевских насчитывал целых шестнадцать сенаторов и был связан с самой знатной польской аристократией:

Фирлеями, Конецпольскими, Ланцкороньскими. Но и Лончиньские были не гольтепа. Следует напомнить, что уже двоюродный дед Марии получил в 1788 году графский титул от германского императора, тогда как первый из Валевскнх стал графом только лет сорок спустя - по милости царя Николая I.

А может, все было совсем не так, как мы считали раньше? Может быть, это не старый богач купил себе молоденькую, бедную девушку, а наоборот: молодой, состоятельной девице, которой по каким-то причинам понадобилось выйти замуж, семья купила старого, вечно нуждающегося в деньгах мота?

Признаюсь, я выдвигаю эту гипотезу без особой убежденности и с тяжким сердцем, потому что мне самому не нравится, когда из-за розовой романтической сказки вылезает грубая жизнь. Но пока бумаги Валезской прячут от исследователей, будет открыто поле для любых гипотез - даже самых фривольных.

Есть в письме Марии еще одна деталь, вызывающая самые оправданные сомнения. В качестве главы семьи, заменяющего покойного отца, называется там Теодор Лончиньский. Из дальнейшего рассказа Орнано мы узнаем, что этот брат Марии в 1804 году находился в Париже. И оба эти сведения не выглядят правдивыми.

Главой семьи был двадцатисемилетний Бенедикт Юзеф Лончиньский, который, как видно по документам, в 1803 году получил "абшит" [Oт Abschied (нем.) отставка] из легионов Домбровского и в 1804 году мог еще находиться в Париже. Зато уж никак не мог быть в Париже восемнадцатилетннй Теодор Лончиньский, так как в это время он служил в прусской армии (отставку из этой армии в чине лейтенанта он получил только в 1806 году).

Почему же вместо Бенедикта Юзефа в письме подставили Теодора Юзефа Марцина, кто это сделал?

Даже если у Марии был комплекс на почве старшего брата, трудно допустить, чтобы она сознательно искажала старые письма. Исправления эти мог сделать только один Филипп Орнано - и не обязательно злоумышленно. Я усматриваю в этом скорее еще одно проявление бесцеремонности, с которой этот правнук-биограф "упорядочивал" прабабкино жизнеописание. Бенедикта Юзефа Лончиньского в семье и вне семьи звали просто Юзефом. Это же имя фигурирует в персоналиях Теодора, в чем граф Орнано имел возможность убедиться, изучая его надгробие в Кернозе. О существовании Бенедикта Юзефа он наверняка вообще не слыхал, поскольку Мария, как я уже отмечал в воспоминаниях и других личных бумагах, писала исключительно о Теодоре. И потому, наткнувшись в старом письме на имя "Юзеф", он мог без всяких колебаний и злого умысла переправить его на "Теодор".

Разумеется, все эти гипотезы не имели бы никакого значения, если бы приведенное выше письмо Марии Лончиньской было с начала до конца выдумано правнуком.

Но такой возможности я не допускаю по двум причинам: во-первых, как я уже говорил, стилистика и содержание решительно отличаются от остальной книги, во-вторых, надо же держаться в границах какого-то правдоподобия. Правнук-биограф мог "беллетризовать"

и "украшать" биографию прабабушки, мог даже затушевывать или переиначивать какие-то детали в документальном материале, но просто невероятно - располагая ценным историческим архивом, заменять все это плодами собственной фантазии.

И тем не менее оказывается, что при работе над биографией Марии Лончиньской, в замужестве Валевской, нельзя руководствоваться принципом "правдоподобия".