Мариан Брандыс: Мария Валевская

Мариан Брандыс

МАРИЯ ВАЛЕВСКАЯ

ИСТОРИЧЕСКАЯ ПОВЕСТЬ

I

В своей книге "Козетульский и другие" я уделил довольно много места героине одного из самых шумных любовных романов - Марии Валевской, прозванной французскими историками "польской супругой Наполеона".

Эта интересная дама пленила мое воображение еще в те времена, когда я принадлежал к числу восторженных читателей Гонсёровского и Васылевского [Вацлав Гонсёровский (1869 - 1939) - польский писатель, автор исторических романов, в том числе "Пани Валевская". Станислав Васылевский (1885 - 1953) - польский писатель-романист, автор эссе "Портреты выдающихся женщин". Прим. перев.]. Несколько лет назад, поддавшись былым чувствам, я совершил торжественное паломничество к местам, связанным с легендарной камергершей. Так я посетил местечко Кернозю под Ловичем, где еще стоит дом, в котором она жила перед самым замужеством с Валезским, и костел, в склепе которого похоронили ее в 1818 году; я обстоятельно осмотрел ее красивый дворец в Валевицах, где она в ожидании сказочного принца теряла самые лучшие молодые годы подле старого мужа; наконец добрался до Каменьца Суского в Ольштынском воеводстве, где в 1807 году - в замке прусских графов фон Финкенштейн, превращенном во французскую штаб-квартиру, - она провела два медовых месяца со своим царственным любовником. В результате этой репортерской поездки я опубликовал в журнале "Свят" небольшой очерк "Хлопоты с пани Валевской".

Очерк этот вызвал много благожелательных откликов с разных концов Польши и из-за границы. Дошло даже до того, что представитель солидного французского журнала предложил мне дать по телефону интервью, а один почтенный "наполеоновед" из Лондона готов был финансировать эксгумацию ее останков.

И все же, несмотря на такой резонанс, я отнюдь не имел серьезных намерений писать что-то о Валевской.

Опубликовав в "Козетульском" несколько малоизвестных материалов об этом прославленном романе, я счел тему исчерпанной и был уверен, что расстаюсь с прекрасной Марией навсегда. Но некоторые из моих читателей решили этому воспрепятствовать. Из всех аспектов моего двухтомного повествования о наполеоновской Польше их больше всего заинтриговала именно линия Валевской. В письмах и разговорах со мной от меня требовали, чтобы я написал полную и добросовестную биографию "польской супруги Наполеона". Валевской посвящено уже много разного рода биографических произведений, о ней написаны псевдонаучные исследования, романы, драматургические произведения и оперные либретто, а за последние полвека даже сделали в честь ее несколько не очень удачных фильмов (приятным исключением является польская комедия "Марыся и Наполеон"), и вот, оказывается, всего этого мало, любопытство еще не удовлетворено. Мир бьется в муках, предвещающих рождение новой эпохи, космические корабли кружат вокруг планет, ученые пересаживают сердце и готовятся пересадить мозг - а в Польше все еще уйма взрослых людей, которым непременно надо знать, где впервые встретилась с Наполеоном некая дама, жившая чуть более ста шестидесяти лет назад в окрестностях Ловича, у корчмы в Блоне или в Варшаве на балу у Талейрана; им интересно, была ли она "действительно такая красивая" и прельстила ли императора исключительно обаянием и умом, любил ли ее Наполеон на самом деле или это был тривиальный роман и т. д. и т. д.

Есть смысл задуматься над причинами этой неослабевающей популярности героини из-под Ловича. Главную роль тут, конечно, играет воздействие наполеоновской легенды. В данном случае легенда являет свои интимные аспекты. Кого же не интересуют слабости великих людей?

Кто не любит подглядывать за историей в замочную скважину?

Но в пользу Валевской говорят еще несколько моментов. Фабульная схема ее романа удивительно напоминает бессмертный шедерв польской "сентиментальной литературы" - знаменитую "Прокаженную" Гелены Мнишек.

Там тоже скромная молодая женщина встречает на своем пути знатного возлюбленного из высших кругов; и там романтическая любовь терпит крушение, столкнувшись с предрассудками классово-светского плана. Разве что в случае Валевской та же фабула развертывается на фоне эффектных исторических декораций. Любовь камергерши и императора разыгрывается под аккомпанемент военноосвободительных фанфар, в сфере придворных интриг и большой политической игры, что придает всей этой любовной истории особый аромат. В истории других народов бывали прославленные фаворитки, но все эти мадам Помпадур и Дюбарри использовали свое привилегированное положение главным образом в личных целях, а наша ловичская Марыся - как это объективно утверждает почтенный Юлиан Урсын Немцевич - "хотела от него (т. е. от Наполеона) одного, дабы Польшу восстановил".