А Волков - Римляне

Ведь на любое явление можно смотреть с разных точек зрения - не так ли?

Татьяна. Ты у меня спрашиваешь?

Андрей Николаевич. У тебя?.. Нет, я так, сам с собой... (Докуривает трубку, выбивает золу о столбик галереи. Смотрит в сад.) Ты говоришь: расскажи Антону свою жизнь! Представляю эту сцену: картинка из хрестоматии... Скажи-ка, дядя, ведь недаром... Да, были люди в наше время!.. Смешно. И потом в моей жизни нет ничего замечательного, ничего такого, что могло бы составить предмет для подражания. Как я при немцах в Курске на вокзале зажигалками торговал? Как в плен попал? Как Шуру с мамой встретил в лагере для перемещенных лиц?..

Беременную от американского сержанта-освободителя?.. Они ведь с нами особенно не цацкались... Шура никогда ничего не рассказывала, но я-то немножко представляю, как это все могло случиться... И не пожалуешься: кому? на кого?.. Мы же вас освободили, от смерти спасли, так что извольте кушать, что дают!

Татьяна (тихо). Саша мне рассказывала, как это все было.

Андрей Николаевич (несколько опешив). Тебе?! Когда?.. Зачем?

Татьяна (смотрит на него). Мы женщины, Андрей, две женщины в одном доме...

Андрей Николаевич. Я понимаю... Подруг у нее не было никогда. По возвращении мы получили две смежные комнатки в коммуналке, где в первое время она боялась даже выйти в туалет... Боялась, что Максима во дворе просто затравят. Попробовали. Но Макс вырос в таких диких трущобах, что в двенадцать лет не боялся уже ни черта:

ни кулака, ни ножа, ни кастета - так что от него быстро отстали. А потом я напечатал свой первый роман, который начал писать еще там... И сразу гонорар, премия, пресса, фильм!.. И тогда мы купили этот дом... Собственный дом.

Американская мечта.

Пауза.

Андрей Николаевич (смотрит в сад). Там, на окраине Буэнос-Айреса, работая автомехаником, я мечтал о доме на берегу Ладоги... Я не верил в то, что мы когда-нибудь сможем вернуться, я ведь здесь видел такое... В детстве. Голод на Украине... Не хочу вспоминать... Рассказывал тамошним соотчичам - не верили...

Плакали, пили виски и - не верили. А ты говоришь: расскажи Антону свою жизнь!

Смешно, ей-богу!.. (Смеется.) У него своя американская мечта, у нас у всех это в крови...

Татьяна. Что?

Андрей Николаевич (взволнованно, меряя галерею широкими шагами). Мечтательность, Таня! Нас ведь на этом и поймали! И опять ловят, причем весьма успешно - уверяю тебя!.. Вплоть до того, что я иногда ловлю себя на мысли, что готов подписаться под самыми радикальными пунктами самых крайних партий, точнее, одной, самой популярной, с этим припадочным клоуном во главе... Вольфович - Вульфович - Wolf

- волк-оборотень - человек-миф!.. Гениальный имидж!.. Свет? Музыка? Готовы?..

Занавес!.. Маэстро, туш!.. Марш!.. Левой!.. Левой!.. Левой!.. Даже я клюнул, Таня, как же - опять пайку дадут, опять путевки, дачки, тачки!.. Ха-ха-ха!..

(Холодный, издевательский хохот.) И это я, Таня, я, видевший фашизм в натуре, во всех видах, в полный рост... Так что клюнуть-то я клюнул, но тут же и выплюнул - не подсекли... Но каков зверь, Таня! Особенно в глазах простого народа...

Впрочем, что народ?.. Политический фантом. Мираж. Миф...

Садится в кресло, набивает трубку, раскуривает.

Татьяна (смотрит на него из глубины веранды). Мы начали говорить об Антоне...

Андрей Николаевич (слегка покачиваясь в кресле). Об Антоне... Об Антоне...

Подросток. Тинейджер. Лет пять назад надо было начинать, отправить за границу - людей посмотреть, себя показать. Ему было бы проще - не безъязыкий.

Татьяна. Нечего было показывать.

Андрей Николаевич. Не скажи!.. В таком возрасте да еще с такими данными человек представляется в собственных глазах всемогущим!.. А это гораздо важнее чужого мнения. Как там у Пруткова? Мужчина долго остается под впечатлением, производимым им на женщину! (Смеется.) Татьяна. Даже когда работаешь в ночном баре при гостинице?

Андрей Николаевич. Я до тридцати четырех лет зарабатывал на жизнь ремонтом автомобилей.

Татьяна. У тебя не было другого выхода.

Андрей Николаевич. Был.

Вопросительная пауза.

Татьяна. Уехать в Америку?

Андрей Николаевич (медленно). Мы не могли уехать в Америку.

Татьяна. Извини.

Андрей Николаевич (усмехается). Чепуха... Не за что. Но объяснить это невозможно. Это надо прожить. Этим надо пропитаться...

Татьяна. Надо ли?..

Андрей Николаевич (вздыхает). Конечно, нет. Это я так, для примера...

Пауза.

Андрей Николаевич. Да, у меня был выход... Я мечтал. После работы я забирался в брошенную голубятню, мечтал и записывал свои мечты, положив тетрадь на ящик из-под бананов...