А Волков - Зодчие

- Как куроптей157, накроем сетью! - громовым голосом прокричал телохранитель.

Из-под спущенного забрала скорее уловил, чем услышал ответ:

- Их голыми руками не возьмешь!

Ряды противников сближались быстро. Ветер свистел в ушах скакавших всадников. Ободряя своих, перед татарскими полками неслись сотники и пятидесятники. До русских доносился гортанный боевой клич на самых высоких нотах, какие доступны человеческому голосу.

Поднимая коней на дыбы, сшиблись с треском и грохотом. Стук мечей, бердышей, удары щитов о щиты, храп лошадей, крики и стоны...

Воины, сбитые с коней, поражали стрелами неприятельских всадников и лошадей.

Полки Горбатого-Шуйского прекратили притворное бегство и повернулись лицом к противнику. Татары оказались в кольце. Теперь только не дать врагу прорваться и спастись в лесах!

Воины Япанчи поняли опасность, однако не растерялись. Яростно набрасывались они на русских. Но кому удавалось пробиться сквозь цепь конников, тот наталкивался на пехоту, встречавшую татар ливнем стрел. Всадники валились с седел, кони с диким ржаньем носились по полю, увеличивая сумятицу боя.

Силач Филимон и казак Ничипор Пройдисвит рубились рядом, плечо к плечу, стремя в стремя. Филимон рубил татар тяжелым бердышом. Кто увертывался, того настигала сабля Ничипора. Они вдвоем рассекали татарские ряды, расчищая дорогу русским ратникам.

Великан - хранитель Шемякина - в сумятице боя потерял воеводу. С победным кличем: "Жива Русь, жива душа моя!" - он рассыпал удары направо и налево.

Япанча метался по полю сражения, пытаясь навести порядок среди своих смятенных полков.

Телохранитель воеводы налетел на Япанчу с огромным мечом, поднятым над головой.

- Алла, алла! - Япанча с гортанным визгом нанес противнику страшный удар ятаганом.

Татарский ятаган налетел на русскую закаленную сталь и со звоном разлетелся...

Гибель Япанчи довершила расстройство татар. Их охватил страх. Они не держали уже боевого строя и только старались прорваться сквозь русские полки. Не многим удалось достигнуть лесной чащи - почти все погибли под ударами мечей, от стрел и пуль.

Истомленные, перепуганные татары бросали оружие и сдавались. Среди порубленных татар мало было крашеных бород. Пытать боевое счастье с Япанчой вышла в поле молодежь. Эта молодежь лежала на широком поле с разрубленными головами, со стрелами в груди, в боку...

Набегам Япанчи пришел конец. Из многих тысяч татарского войска, погнавшихся за полком Горбатого, осталось триста сорок человек, сдавшихся в плен.

Не дешево и русским обошлась победа. Память об Арской битве сохранила песня:

Казань-град на горе стоит,

Казаночка-речка кровава течет.

Мелки ключики - горючи слезы,

По лугам-лугам - всё волосы,

По крутым горам - всё головы

Молодецкие, всё стрелецкие...

Глава XI

НИКИТА БУЛАТ В ТЮРЬМЕ

После разгрома Япанчи158 положение осажденной Казани сильно ухудшилось. Конники Япанчи уже не налетали на русских с тыла. Зато усилился отпор татарского войска, засевшего в городе.

Татары делали ожесточенные вылазки большими силами, вступали с московскими стрельцами и казаками в рукопашный бой. Отбитые, они скрывались ненадолго и появлялись, подкрепленные новыми бойцами.

Русские пушки беспрестанно били по городским стенам и воротам; огонь стрелецких пищалей не давал татарам сосредоточиться на стенах.

Голоса человеческого не слышно было от грома пушек, от треска пищалей. Ратники передавали приказания воевод знаками или кричали, приложив губы к уху товарища.

Наконец татарское сопротивление ослабело. Боярские дети, казаки и стрельцы заняли рвы и продолжали усиленную стрельбу по стенам из луков и пищалей.

Михайло Воротынский утвердил туры на расстоянии всего пятидесяти саженей от городских стен.

За турами и во рвах - повсюду прятались от обстрела русские воины. На стенах лежали татарские лучники и стрелки из пищалей. Противники зорко следили друг за другом, и только ночь давала московским ратникам возможность сменять посты.

* * *

Разорив посады и укрепившись под самыми стенами, русские продолжали бить по городу из тяжелых пушек.

Стены терпели малый ущерб; зато ядра, перебрасываемые через стены, разрушали и поджигали дома. Дым от пожаров носился тучами, застилая солнце, не давая защитникам города свободно дышать.

От русского обстрела больше всего страдали укрывшиеся в городе жители посадов и ближайших сел. Перед приходом русского войска хан Едигер разослал по окрестностям Казани землю и воду. Это означало, что отказавшиеся воевать с русскими будут лишены и земли и воды. Не осмеливаясь противиться приказу, на зов Едигера явились тысячи татар, марийцев, арских чувашей. Они раскинули войлочные кибитки на каждом свободном клочке земли. Около кибиток задымились, запахли едким кизяком159 костры, закопошились полуголые бронзовые ребятишки. В тесном городе стало еще теснее. Меднобородые домовладельцы приходили к кадиям и муллам жаловаться на пришельцев: