Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

Отчитавшись о поездках, Ленин продолжает:

„Далее… Мне не нравится адрес в Цюрихе. Не можете ли достать другой – не в Швейцарии, а в Германии. Это бы гораздо лучше и безопаснее.

Далее. Посылая нам ответ – книжку по технологии, адрес: Питер, Александровский чугунный завод, химическая лаборатория, господину Лучинскому, прибавьте, если будет место, другой материал… Деньги, вероятно, пришлём, но позже. Отвечайте поскорее, чтобы мы знали, что сей способ годен.

Передайте поляку адрес для личной явки. Желательно поскорее, так как нуждаемся в транспорте. Адрес: город тот же, Технологический институт, студент Михаил Леонтьевич Закладный, спросить Иванова…

Далее. Такая просьба: нам крайне нужна краска – какая. Можете узнать у Mцgli, у которого она есть. Нельзя ли бы как-нибудь доставить? Оказии нет ли? Пожалуйста, подумайте об этом или поручите подумать Вашим „практикам“. Кстати, Вы просили прямо к ним обращаться. Тогда сообщите: 1) знают ли они наш способ и ключ; 2) знают ли, от кого идут эти письма…

Писать надо китайской тушью . Лучше, если прибавить маленький кристаллик хромпика (К 2Cr 2О 7); тогда не смоется. Бумагу брать потоньше . Жму руку. Ваш…“ [212]

В одном этом письме в сжатом виде уже дана судьба человека на много лет вперёд. Он уже знает, что не принадлежит себе… Он знает, что карьера, светские развлечения, личная жизнь – это всё не для него!

И даже обычный отдых будет теперь для него прежде всего необходимой передышкой между – нет, не боями, поскольку бои впереди, а между уже оконченным делом и ещё не начатым делом.

В середине ноября 1895 года в очередном письме Аксельроду, сообщая о собранном материале и новых связях, Ленин, поскольку пересланную в корешке книги корреспонденцию удалось отклеить „с несказанными усилиями“, ещё и наставляет адресата, как надо клеить:

„Необходимо употреблять очень жидкий клейстер: не более чайной ложки крахмала (и притом картофельного, а не пшеничного, который слишком крепок) на стакан воды. Только для верхнего листа и цветной бумаги нужен обыкновенный (хороший) клейстер, а бумага держится хорошо, под влиянием пресса, и при самом жидком клейстере…“ [213]

Уже тогда Ленин был – ближайшие годы отчётливо выявят это – наиболее крупной интеллектуальной величиной в российской социал-демократии. При этом он, как видим, не считал для себя зазорным – в отличие от Плеханова, Аксельрода и много ещё кого, осваивать чисто технические стороны нелегальной работы. Похвальный подход, не так ли?

Что же до самого Аксельрода, то он в 1900 году вошёл в редакцию „Искры“, но как стал со II съезда РСДРП меньшевиком, так всё более злобствующим меньшевиком и оставался до конца жизни. Он блокировался против Ленина с Троцким и Мартовым, становился всё более желчным. После Октябрьской революции, находясь в эмиграции, пропагандировал вооружённую интервенцию против Советской России…

Уже будучи в сибирской ссылке, Ленин написал работу „Задачи русских социал-демократов“, где были и такие пророческие слова:

„Против всевластного, безответственного, подкупного, дикого, невежественного и тунеядствующего русского чиновничества восстановлены весьма многочисленные и самые разнообразные слои русского народа. Но кроме пролетариата ни один из этих слоёв не допустил бы полной демократизации чиновничества, потому что у всех других слоёв (буржуазии, мелкой буржуазии, „интеллигенции“ вообще) есть нити, связывающие его с чиновничеством, потому что все эти слои – родня русскому чиновничеству. Кто не знает, как легко совершается на святой Руси превращение интеллигента-радикала, интеллигента-социалиста в чиновника императорского правительства кнута и нагайки“ [214]

Читаешь это, а перед глазами проходит легион бывших перестроечных „интеллигентов-радикалов“ с партбилетами, которые легко превратились из „идеологических бойцов ЦК КПСС“ – кто в официальных чиновников, а кто – в бездуховных неофициальных лакеев ельциноидного правительства России. По своим нравственным корням Аксельрод был как раз из этаких – из „прорабов перестройки“…

Много подобных фигур ещё попадётся на пути Ленина – фигур бывших товарищей. И если Аксельрод чем-то от других отличался, так это – редким зарядом отрицательной антиленинской энергии.

Ленин шёл сквозь ренегатов, как танк через мелколесье, хотя, в отличие от танка, Ленин имел живую душу, и измены его, конечно же, ранили. Но он духовно был очень силён, и шёл вперед всё равно.