Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

„Какая мучительная вещь, эта ‘исключительно сложная обстановка’ революции“, – так думает и чувствует буржуазный интеллигент.

„Мы ‘их’ нажали, ‘они’ не смеют охальничать, как прежде. Нажмём еще – сбросим совсем“, – так думает и чувствует рабочий“.

Эти слова Ленина подводили своего рода черту под прошлым – всего через два неполных месяца после июльского погрома партии становилось всё более ясно, что июль 1917 года, хотя и не был военной репетицией октября 1917 года, но стал его политическим прологом .

Впрочем, в июле 17-го в это мало кто из „общества“ верил – видимым образом ситуация складывалась успешно для ленинских оппонентов, и реакция праздновала победу: забит последний гвоздь в гроб коммунизма!

Солидный центральный орган кадетов – газета „Речь“, заявила 7 июля: „Большевизм скомпрометировал себя безнадёжно… Большевизм умер, так сказать, внезапной смертью…, большевизм оказался блефом, раздуваемым немецкими деньгами“.

Редактор „жёлтого“ „Живого Слова“ в номере от 8 июля ликовал в унисон:

„Большевики скомпрометированы, дискредитированы и уничтожены… Мало того. Они изгнаны из русской жизни, их учение бесповоротно провалилось и оскандалило и себя, и своих проповедников перед целым светом и на всю жизнь!“ [770]

24 июля н. ст. было сформировано второе коалиционное Временное правительство, куда густо вошли кадеты: Некрасов – заместителем премьера и министром финансов, академик Ольденбург – министром просвещения, Прокопович – министром торговли и промышленности, Юренев – министром путей сообщения, и Карташев с Кокошкиным в качестве обер-прокурора и государственного контролёра.

В июле же было произведено и ещё одно важное и назревшее как для либеральной сволочи, так и для „правых“, назначение…

Вначале 16(29) июля 1917 года в Ставке состоялось совещание Верховного главнокомандующего Брусилова с министром-председателем Временного правительства Керенским при участии генералов Алексеева, Деникина, Клембовского, Рузского и эсера-боевика Бориса Савинкова – тогда управляющего военным министерством при военном министре Керенском. Говорили о многом, а фактически определялись с тем, кому быть русским Кавеньяком.

Стать – в близкой перспективе – военным диктатором (то есть, расстреливающим, вешающим, подавляющим и т. д.) предложили Брусилову. Однако он, как боевой офицер с на редкость безупречной боевой репутацией, от подобной „чести“ отказался. И 18(31) июля 1917 года Керенский телеграммой освободил Брусилова от должности Главковерха с отозванием в Петроград, а взамен назначил генерала Корнилова.

Итак, будущий русский Кавеньяк отыскался.

Впрочем, по причине ограниченности, он был не прочь примерить на себя и саблю Бонапарта.

Корнилов устраивался в могилёвской Ставке в кресле Главковерха, а Ленин перебрался с квартиры Аллилуевых в дом к рабочему Николаю Емельянову близ станции Разлив.

Николая Александровича Емельянова (1871–1958), кадрового рабочего Сестрорецкого оружейного завода, Ленин знал с осени 1905 года. Емельянов имел и боевой опыт, став организатором на заводе боевой дружины, и конспиративный, поскольку участвовал в транспортировке нелегальной литературы из Финляндии. В декабре 1905 года Емельянова сослали на 5 лет в Новгород, а после Февраля 1917-го он стал членом Петроградского совета, оставаясь на заводе. Человек это был во всех отношениях надёжный.

Готовил отъезд Сталин, и он же вместе с Аллилуевым провожал Ленина на Приморский вокзал, откуда тот уехал в Разлив.

У Емельянова Ильич устроился вначале на чердаке сарая – по летнему времени «отель» не такой уж и плохой! А что касается «звёздочек», то это место могло быть отнесено к категории даже не «пяти…», а «сто звёздочной», поскольку в прорехи крыши звёзды можно было видеть в избытке.

Напомню, что в начале Первой мировой войны Ленин составил план так и не написанной брошюры «Европейская война и европейский социализм», где в пункте 16-м было помечено: «Вандервельде… Что делать? Переходить не в министры, а в нелегальные пропагандисты!!»

Лидер II Интернационала, якобы «социалист» Вандервельде с началом войны стал социал-соглашателем и пошёл в буржуазные министры…

Приехавшего в Россию Ленина «временные» «вожди» «временной» России приняли бы в свои ряды – буде он выразил бы к тому желание, не просто охотно, а с восторгом, радостно брызгая слюной… Они предлагали это даже Плеханову, хотя Георгий Валентинович был уже политическим «товаром» второго, если не третьего сорта. А уж Ленину встречавший его Чхеидзе просто-таки раскрывал объятия, от которых Ленин уклонился…