Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

Жизнь Ленина шла как бы в двух измерениях…

Одно измерение было скромно житейским, как у всех … Ульяновы никогда не руководствовались обывательским: «жизнь есть жизнь», но от «жизни» невозможно было полностью уйти по существенной причине – скромности материальной и финансовой базы… Если бы в распоряжении Ленина действительно было то «золото», которое ему позднее стали приписывать, тогда – конечно… Но никаких «золотых миллионов» не имелось – были скромные тысячи, а то и сотни рублей и франков…

Второе измерение имело мировой, исторический, вселенский размах, но – в отличие от первого, в нём мог жить лишь тот, кто умел не только предвидеть будущее, а готовил его. И хотя сомнения порой не могли не приходить, хотя от «быта» уйти – по скромности средств – было невозможно, Ленин повседневно жил больше в эпохальном будущем, чем в том настоящем, которым пробавлялись обыватели.

Непросто было годами жить при таких психологических «ножницах»: следить за кастрюлей с молоком на кухне и в то же время уникально осмыслять самые острые вопросы социального бытия человечества. С одной стороны – почти полная невозможность значимо влиять на текущий политический процесс, с другой – сознание своего потенциала великого социального реформатора. Плюс – оторванность от России…

Это изнуряло даже такую натуру, как ленинская.

Среди его переписки 1916 года отыскиваются два показательных письма. Первое адресовано большевичке С. Н. Равич («Ольге») (1879–1957) – жене В. А. Карпинского («Минин») (1880–1965), заведующего библиотекой и архивом ЦК РСДРП в Женеве, и написано 3 июня 1916 года:

« Дорогая Ольга! Я Вам должен за библиотеку – проверьте по книжечке – за годплюс за обед (1.50 или около того). Деньги у меня есть и реферат лозаннский покрыл поездку и дал доход.

Большой привет В.К . (В. А. Карпинскому. – С.К .) и salut Вам!

Ваш Ленин » [689]

Долг за библиотеку – это невнесённая плата за пользование богатой партийной библиотекой, основу которой составила библиотека известного издателя социал-демократической литературы Г. А. Куклина (1877–1907). По завещанию Куклина – с 1903 года большевика, библиотека после его смерти была передана партии большевиков.

Второе письмо написано через несколько дней и адресовано Карпинскому и Равич:

« Дорогие друзья! Напрасно Вы поднимаете историю. Ольга даже насильно совала мне деньги в карман (я их оставил на столе, пока она ещё не вставала). Зачем отступать от истины, тов. Ольга? Это нехорошо.

К насилию прибегали Вы, и всякий третейский суд – если Вы решили довести дело до третейского суда между нами – Вас осудит, ей-ей!

Прошлый реферат я взял много денег, этот меньше, но всё же взял сверх нормальных расходов на жизнь. Значит, платить могу и, раз начал, значит должен… Очень прошу не поднимать склоки и судов, не упрямится, раз Вы явно неправы. Деньги посылаю; за обед в ресторане и за библиотеку (после однажды заплаченного месяца за все остальные) ещё не заплачено.

Прилагаю 16 frs и надеюсь, что не будете настаивать на своём, явно несправедливом и неправильном желании.

Salutations cordials („Сердечные приветы“. – С.К .).

Ваш В. Ульянов » [690]

Господи! Сколько шума из-за каких-то 16 франков – примерно 10 рублей! Конечно, тогдашняя николаевская «десятка» примерно равна путинской тысяче рублей, но это ведь – не бог весть какая сумма… И хотя по тогдашним понятиям финансовая щепетильность была, вообще-то, нормой, сюжет с ленинскими 16-ю франками показывает не только действительный уровень достатка заграничных большевиков, но и немалую уже истрёпанность их нервов.

Вот ещё пример «нервов»…

8 апреля 1916 года Крупская пишет в Стокгольм Шляпникову – чуть ли не единственному надёжному связному между Лениным и Россией:

« Дорогой друг! Пришло Ваше письмо от 3 апреля, и немножко отлегло, а то тяжело как-то было читать Ваши раздражённые письма с обещанием уехать в Америку, с готовностью обвинить невесть в чём. Переписка – отвратительная вещь, недоразумения так и нарастают одно за другим… В пропавшем письме я писала подробно, почему нельзя тащить Григория (Зиновьева. – С.К .) ни в Россию, ни в Ваши края. Он очень близко принял к сердцу Ваш упрёк, что он не переехал в Стокгольм. Нельзя разорять редакцию (Центрального Органа „Социал-Демократ“. – С.К .) и вообще заграничную базу…

Иногда Григорию до чёрта надоедает заграничное житьё, и он начинает метаться. А Вы подливаете масла в огонь своими упрёками… Стоял вопрос о переезде всей редакции, но встал вопрос о деньгах, о международном влиянии, о полицейских соображениях. О деньгах ставили японцам прямо вопрос, они сказали: у них нет. В Стокгольме жизнь гораздо дороже; тут Григорий служит в лаборатории, есть библиотеки и, следовательно, возможность хоть кое-что заработать литературно. В ближайшем будущем для всех нас и тут вопрос о заработке встанет очень остро …» [691]