Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

Ленин очень верно проанализировал эту тенденцию, например, в статье 1916 года «Империализм и раскол социализма», к которой мы обратимся в конце книги. Поэтому революционность большинства рядовых французов и, тем более, англичан, была сомнительной.

Германия же давних колоний не имела. Она лишь на рубеже ХХ века начала колониальную политику, приобретая колонии в Африке и прикупив часть колониального наследства у Испании. Достаточное благоденствие германских рабочих было обеспечено именно сильным массовым социал-демократическим движением. Отсюда и их более быстрое «левение»…

Плеханов аттестовал надежды Ленина на европейскую революцию как «грёзо-фарс», но прав был всё же Ленин – как в реальном масштабе времени, так и в исторической перспективе.

В реальном масштабе времени революция как результат войны была возможна, если бы к трём ленинским объективным условиям революционной ситуации прибавилось субъективное условие – готовность масс к действию и наличие адекватных вождей.

В исторической перспективе ясно, что, не решившись на революцию, народы Европы в XXI веке почти проиграли свою историческую судьбу – если они не вернутся к идеям Ленина.

Из-за своей нерешительности и социальной лености, из-за готовности подчиниться «вождям»-ренегатам в 1917–1919 годах, народы Европы получили в сороковые годы ХХ века ужасающую новую войну, в пятидесятые и последующие годы – диктат Америки, в конце ХХ века – развращающий «югославский синдром», а в начале XXI века – социальную и духовную дряблость при перспективе этнических конфликтов и «цветной» дестабилизации.

Так был ли прав Ленин, а?

То, сколько сил Ленин положил на «Циммервальдскую левую» и на борьбу в Европе за преобразование войны в гражданскую, показывает, что расчёт на европейскую революцию у Ленина был, так что на этой стороне политической работы Ленина в годы Первой мировой войны – его международной деятельности в кругах европейской социал-демократии, не мешает задержаться и ещё…

А. И. Уткин, автор монографии «Забытая трагедия. Россия в первой мировой войне», глупейше уверял публику в 2000-м году, что «дело Петра (якобы создававшего общество, „ориентированное на Запад“. – С.К .), „потерпело поражение в 1917 году“ [686].

Это, конечно, „камень“ в „огород“ Ленина.

Уткин же утверждал в 2000-м году, что: „Россия в случае победы в первой мировой войне должна была войти в Центральную Европу, в Средиземноморье и принять непосредственное участие в создании в Европе такого политического порядка, при котором треугольник „Россия – Британия – Франция“ определял бы развитие всего евразийского континента. Залогом окончательного завершения интеграции России в Европу стал союз с… Парижем и Лондоном – невиданный доселе (что да, то да, – С.К .) эксперимент в дипломатической истории русского государства“.

Увы, племя политических глупцов неистребимо… Все квази-„геополитические“ построения уткиных разбиваются об одну единственную цифру из капитального труда генерала от инфантерии Андрея Медардовича Зайончковского (1862–1926) „Первая мировая война“ (см. Зайончковский А. М. Первая мировая война. СПб.: Полигон, 2000, с. 836): за 1914–1917 годы Россия изготовила 3 000 самолётов и 1 300 авиамоторов, да и то, в основном, по иностранным лицензиям.

Англия за тот же период изготовила 55 000 самолётов и 57 900 авиамоторов, Франция – 51 000 самолётов и 93 000 авиамоторов (Германия произвела 33 000 самолётов). За 1914–1917 годы Англия изготовила 2 818 танков, Франция – 5 300 танков, а Россия – ни одного!

Нечего сказать – хороший бы получился геополитический „треугольник“, где в пионерских отраслях промышленности две стороны соотносились бы с третьей в соотношении примерно двадцать к одному!

Ленин в годы войны такими количественными аргументами не оперировал, но уже до войны он, как мы знаем, не раз цифрами обосновывал тезис о полной экономической зависимости России от Запада.

С позиций национальных интересов разумный выход виделся один – ликвидация того политического строя, который довёл великую страну до такого позорного положения.

С позиций социального революционера выход виделся в том же – в замене провалившегося буржуазно-дворянского строя в России таким строем, который сумеет отказаться от подчинения Западу и за счёт использования творческих сил народных масс быстро создаст новую – могучую и экономически независимую Россию.

При этом Ленин видел новые возможности для новой России и в широком сотрудничестве с Европой, но с Европой тоже новой – социалистической. Недаром Ленин так настойчиво старался внедрить в умы идею „Соединённых Штатов Европы“ – демократических, конечно.