Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

Есть ли ванна в Вашем пансионе?» [565].

Фёдор Никитич – это депутат IV Думы, рабочий-текстильщик Самойлов, приехавший подлечить нервы в швейцарский Монтрё. И вот Ленин из Кракова беспокоится о том, как устроен товарищ, не очень-то к «европам» привыкший.

В апреле Ленин в письме из Кракова в Берн адресуется по поводу Самойлова к партийцу Г. Л. Шкловскому:

«Дорогой друг! Вчера получил тревожное письмо от Самойлова. Ему хуже. Не спит. Скучает .

…Ужасно то неприятно, ибо мы взялись, так сказать, его вылечить. Посылаю ему сегодня рекомендательное письмо здешнего нервного врача Ландау к доктору De Montet Vevey в „Mon Repos“ (санаторий).

Видимо, надо свозить Самойлова к лучшему нервному врачу и перевести в санаторий, где был бы систематический уход и присмотр. Сделайте это пожалуйста, не стесняйтесь расходами, … ибо во что бы то ни стало надо к осени поставить Самойлова на ноги…

Говорят, скука очень вредна неврастеникам. Но как тут быть? Взять Самойлова в Поронин (мы едем туда 1.V.) или в Закопане ? Можно, но там дожди всё лето.

Пишите о результате визита к врачу…» [566]

В начале мая Самойлов сообщает Ленину, что находится в Бернском городском санатории и врач рекомендует ему физический труд. И Ленин опять пишет Шкловскому:

«Дорогой Г. Л.!

Что же не отвечаете насчёт Самойлова (непременно устройте ему физический труд – найдите крестьянина в окрестностях или огородника через социалистов…)

Привет! Ваш В.И .» [567]

Что можно и нужно сказать, осмысляя и комментируя выше приведённые письма – вполне представительные для понимания сути жизни и работы Ленина до второй русской революции?

Уже в начале своей жизни, которая рано определилась как жизнь профессионального революционера, Ленин подходил к проблеме ведения революционной работы абсолютно трезво – без патетики и деловито. Через два с лишним десятка лет после эпохи «Союза за освобождение рабочего класса», стоя во главе страны, он сказал России: «Нам истерические порывы не нужны, нам нужна мерная поступь железных батальонов пролетариата».

Вот ради того, чтобы революцию сопровождали спокойная убеждённость и мерная поступь людей дела, а не истерические возгласы и призывы, Ленин в эмиграции и работал.

В советские годы каждый школьник знал, что когда до Симбирска дошло сообщение о казни старшего брата Александра, Владимир – ещё гимназист, сказал: «Мы пойдём другим путём!» И эти слова – явно не апокриф, то есть – нечто, сочинённое позднее…

Ленин – ещё не Ленин, а юный Владимир Ульянов, почти сразу увидел все звенья той «якорной цепи», на одном конце которой был глубоко засевший в иле истории «якорь» царизма, а на другой – тот «брашпиль», на который надо было намотать эту «цепь», чтобы снять с места застоявшийся «корабль» Российского государства и направить его курсом на социализм.

Террор, заговор, упование на основное население – крестьян, всё это был не тот путь, который вёл к победе народной революции.

Рабочие ↔ пропаганда среди рабочих ↔ общерусская газета для объединения сил ↔ партия с ядром профессиональных партийных работников ↔ пропаганда среди широких масс с задачей понимания массами необходимости завоевания политической власти ↔ повседневная профессиональная партийная работа и подготовка условий для революции за счёт роста влияния партии в массах, – вот какой была надёжная, не разрываемая никакими репрессиями царизма, «цепь» революционной работы.

И Ленин изо дня в день эту «цепь» укреплял. В подходящий момент, приложив нужные усилия, большевики должны были за эту «цепь» сорвать Россию с «мёртвого якоря».

А если бы – по тем или иным причинам – Россию сорвали бы с «грунта» царизма без участия большевиков, то…

То большевикам надо было быть готовыми вовремя перехватить руль государственного управления, чтобы Российский «корабль» не сел на камни или на мель, а то и вовсе перевернулся…

Вот для чего надо было жить и работать, однако порывы страсти, яростное горение и т. п. не очень-то подходили как образное выражение сути работы Ленина во второй половине 900-х и первой половине 10-х годов ХХ века… А точнее – патетические образы и сравнения вообще не подходили для описания жизни Ленина.

Другое дело – спокойная уверенность, ровное горение и свечение…

Один из советских лётчиков-испытателей высказал точную мысль: «Если испытатель идёт в полёт как на подвиг, значит он к полёту не готов». Это не значит, что испытателем может быть человек, не готовый к подвигу. Как раз наоборот, повседневная готовность к неожиданным, экстремальным ситуациям в полёте, когда необходимо действовать мужественно, для испытателя – неотъемлемая профессиональная черта. Но он не должен рассматривать свою работу как подвиг. Для него подвиг – элемент профессионализма.