Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

А весной 1903 года Ленин смотрел на неё как на соратницу, и писал:

„Личное от Ленина

Прочёл Ваше длинное письмо. Большое спасибо за него. Лучше поздно, чем никогда. Вы просите не очень злиться. Скажу Вам откровенно, что злился я мало, больше улыбался, вспоминая свою последнюю беседу перед дверьми „вертепа“ с некиим Жаком (т. е. с самой Александровой. – С.К .), который находил тогда (тогда!), что мы слишком мало командуем … “ [289]

Перед съездом „Жак“ добивалась „единовластия и твёрдой руки“. На съезде она уже считала, что Ленин много командует и была не прочь командовать сама. Но Ленин писал ей до съезда и – в рамках выработки общей линии на съезде. В этом смысле интересно вот такое место из письма „Жаку“:

„Формально, по-моему, с Бундом надо быть корректным и лояльным (в зубы прямо не бить), но в то же время архихолодным, застёгнутым на все пуговицы и на законной почве припирать его неумолимо и ежечасно, идя до конца без боязни. Пусть уходят, коли хотят, – но мы не должны дать им в руки ни малейшего повода, ни тени повода к разрыву. Формальности до съезда соблюсти, конечно, надо, но открывать карт незачем“ [290].

В подобного рода шлифовке платформы съезда, проектов программы партии и её устава, прошёл июнь. В середине июля 1903 года Ленин вместе с другими делегатами съезда и с Крупской, которая должна была участвовать в заседаниях с совещательным голосом (под псевдонимом „Ленина“, к слову), выезжает в Брюссель, где 17(30) июля и открылся знаменитый позднее в истории II съезд РСДРП.

Бой за партию Лениным был подготовлен, теперь он его начал.

В Брюсселе удалось провести лишь двенадцать заседаний – бельгийская полиция стала придираться к делегатам, выслала из страны Розалию Землячку, и в конце июля (начале августа) съезд переехал в Лондон, где состоялось ещё двадцать пять заседаний.

Устройству съезда в Лондоне много помогли старые товарищи Ленина по петербургскому „Союзу борьбы“ супруги Тахтаревы – К. М. Тахтарев (1871–1925) и А. А. Якубова (1869–1913). Аполлинария Якубова, сосланная, как и Ленин, в Енисейский край, не раз фигурировала в письмах обоих Ульяновых из Шушенского как „Куба“ и „Лирочка“… Однако после раскола партии Тахтаревы одно время сочувствовали меньшевикам, а потом и вообще отошли от партийной работы.

Обстановка и в Брюсселе, и в Лондоне была нервной, но главные съездовские страсти разгорелись в Лондоне. Вот как описывала это Надежда Константиновна Крупская:

„…все знали друг друга не только как партийных работников, но знали и личную жизнь друг друга. Тут была целая сеть личных симпатий и антипатий. Чем ближе подходили выборы, тем напряжённее становилась атмосфера. Обвинения, бросавшиеся Бундом и „Рабочим делом“, в желании командовать, диктовать свою волю из заграничного цента и пр., хотя и встречали дружный отпор вначале, делали своё дело, влияя на центр, на колеблющихся, может быть, даже помимо их сознания. Боялись командования, чьего? Конечно, не Мартова, Засулич, Старовера (Потресова. – С.К .) и Аксельрода. Боялись командования Ленина и Плеханова. Но знали, что в вопросе о составе, о русской работе будет определять Ленин, а не Плеханов, стоявший в стороне от практической работы“ [291].

Да, реальная революционная работа редко напоминает романтический роман, и не все профессиональные революционеры жили исключительно соображениями дела – как Ленин… У многих – особенно это относилось к меньшевикам, высокое в жизни переплеталось с мелким, убеждения – с заблуждениями, чувство долга и ответственности – с амбициями.

Нельзя забывать и того, что практически все профессиональные революционеры – как большевики, так и меньшевики, были людьми с тем или иным потенциалом „обычной“ профессиональной или политической карьеры, вполне успешной в условиях царской России. Они же выбрали неустроенность, оторванность от Родины или полную опасностей жизнь в России, неясное будущее…

Это ведь тоже влияло на „нервы“ не самым благотворным образом.

10(23) августа 1903 года II съезд официально закончился. Если мы посмотрим на него трезво и объективно, то увидим, что он ещё отдавал-таки „кружковщиной“. Но съезд, во-первых, не представлял собой в полной мере подлинно боевое руководство РСДРП. Кто-то из тех, кто уже скоро составит большевистское ядро партийного руководства, не смог приехать… Кто-то был арестован, сидел в тюрьме, отбывал ссылку… Кто-то ещё просто не „набрал очки“, хотя и стремительно – как, например, Сталин на Кавказе, вырастал в лидера…