Джордж Манро - Петербург в царствование Екатерины Великой. Самый умышленный город

За первые 60 лет жизни города, пока он рос, следуя планам своих проектировщиков или выходя за рамки их замыслов, его врожденное стремление занимать большие пространства стало ещё заметнее. Величавые дворцы барокко в два-три этажа высотой казались маленькими на фоне разделявших их громадных пустырей. Если почти любой другой европейский город, от Москвы до Лондона, отличался тогда узкими улицами, над которыми нередко нависали верхние этажи домов, то Петербург имел совершенно нетипичный вид. Незастроенные участки зияли между домами даже в центре. Прямо к югу от Адмиралтейства и Зимнего дворца, на открытом пространстве, поросшем травой и именуемом Адмиралтейским лугом, паслись коровы. Для Петербурга были характерны не тесные перенаселённые улочки, а широкие проспекты. Летом они превращались в пыльные равнины, весной и осенью тонули в бескрайней грязи, а зимой покрывались снегом и льдом. И даже там, где улицы были узкими, например вдоль набережных каналов и рек, присутствие воды создавало несомненное ощущение простора.

Невский проспект. План Санкт-Петербурга 1718 г.

Один провинциальный русский помещик, служивший в столице в начале 1760-х гг., находил причины горько сетовать на немалые расстояния, которые ему приходилось преодолевать в служебных поездках по городу: Андрей Тимофеевич Болотов, адъютант генерал-полицмейстера Н.А. Корфа, в первый же день на службе был изумлен тем, сколько времени ушло у него на разъезды.

А.Т. Болотов

Но на второй день ему пришлось ещё хуже. Когда вечером у Болотова спросили, как ему нравится петербургская жизнь, тот, «сделав пренизкий поклон», отвечал собеседнику так: «Ну, брат! спасибо! Ежели так-то все у вас, то прах бы вас побрал и с жизнью вашею! да это и черт знает что! Я так измучился, что не чувствую почти ни рук, ни ног, а спину разогнуть истинно не могу. Я отроду не езжал никогда так много и так измучился, что и не знаю, буду ли в состоянии встать завтра» [33]. Впервые «искрестив» всю Адмиралтейскую сторону «с одного конца до другого», Болотов, сопровождавший верхом карету Корфа, думал: «Господи! Долго ли этому длиться и будет ли этому конец?» [34].

Впечатление бескрайнего города, которое так поразило и удручило Болотова, возникало не только из-за того, что к 1762 г. Петербург разросся вширь, хотя и одного этого было бы достаточно. Это чувство усиливал окружающий ландшафт, почти совершенно плоский и лишь к северу и к югу от города нарушенный линиями холмов моренного происхождения. Плохой сток воды и многочисленные болотистые участки препятствовали интенсивному сельскохозяйственному использованию земель. Местность, где строился город, изобиловала реками и ручьями. Если течение Невы и её рукавов было довольно быстрым, то воды множества болот, топей и протоков едва двигались, а то и стояли неподвижно. Глинистый почвенный субстрат, во многих местах достигавший свыше ста футов в толщину и усеянный ледниковыми валунами, мешал стоку дождевой воды. Впрочем, то, что Петербург разместился в болотистой местности, в XVIII в. не казалось особенно важным. Петра, выбравшего болото местом для новой столицы, начали за это критиковать лишь позднее, в XIX в. Похоже, что проблема болотистого местоположения города приобретала в умах современников всё более и более устрашающие масштабы как раз по мере того, как с осушением всё новых территорий её острота на деле ослабевала [35]. Ближайшие окрестности города были частично покрыты лесами, а кое-где поросли лишь чахлыми деревцами, кустарником и травой. В лесах встречались как хвойные, так и лиственные породы деревьев – преимущественно влаголюбивая ольха, причём из-за сурового климата все они были довольно низкорослыми. Все эти неблагоприятные климатические и географические условия придавали развитию Петербурга уникальный характер.

Самым важным природным фактором, повлиявшим на формирование Санкт-Петербурга, была его река, Нева. Дельта и притоки Невы разделяли территорию города на множество островов, иногда совсем крохотных. Количество этих островов менялось, так как по воле природы Карельский перешеек постепенно поднимался над уровнем моря; этот процесс все ещё продолжается, и по сей день над поверхностью реки выступают песчаные отмели и возникают новые острова. По мнению российских геологов, невская дельта сформировалась в самое недавнее геологическое время именно в результате этого процесса подъёма, а не благодаря осадочным отложениям. Сеть водных протоков занимала такую большую часть общей площади Петербурга, что уже в конце XVIII в. это считали главной причиной низкой средней плотности населения российской столицы по сравнению с другими городами Европы [36].