Владимир Семичастный - Спецслужбы СССР в тайной войне

Кроме изучения новых донесений, освобождения важных и достоверных фактов от слухов и «дезы», они еще разрабатывали прогнозы более долговременного развития ситуации в отдельных регионах или же готовили обзоры на заданные темы. Эксперты получали списки западных дипломатов, работавших в тех или иных посольствах, и старались определить, кто из них мог быть разведчиком, а кто занимается только своей официальной деятельностью. При каждом разоблачении анализировалось, кто и где был внезапно отозван, какова его дальнейшая судьба, кем был заменен и что будет дальше.

Работа аналитиков порой просто завораживала! В определенном смысле это была увлекательная шахматная партия. Эра компьютеров еще только начиналась, наши электронные помощники занимали тогда у нас несколько помещений, но не они «делали погоду» — основная работа все еще заключалась в копании в картотеках, составлении диаграмм и в статистическом учете.

В составе Первого главного управления было и собственное контрразведывательное отделение. Оно заботилось лишь об обеспечении деятельности наших заграничных посольств и не занималось оперативной разработкой в стране пребывания. Работники этого отделения обеспечивали нормальную работу находившихся за границей советских людей и в определенной мере контролировали их. В то время мы уже официально указывали в списках сотрудников посольств имена наших офицеров, которым поручены охрана и защита представительских учреждений.

В некоторых западных публикациях советская разведка до сих пор описывается как кровожадная и холодная террористическая организация. Во многом подобная интерпретация исходит от перебежчиков, старающихся угодить своим «хозяевам-кормильцам», и соответствует представлениям о бескомпромиссной борьбе разведок во время «холодной войны». Говорилось даже о существовании некоего особого отделения, которое только тем и занималось, что разрабатывало и осуществляло планы убийств конкретных людей на Западе. Однако все это полная чепуха!

Если когда-то и предпринимались акции саботажного характера, то они велись не против живых лиц, а против объектов, например, радиостанций, ведущих крайне враждебную пропаганду против нашей страны и нашего общественного строя, против стран социалистического лагеря. Покушение на конкретного диктора, как это позже было сделано в отношении болгарина Маркова из Би-би-си, не имело, на мой взгляд, логического обоснования. Если устранить одного диктора или журналиста, то завтра на его месте объявится другой. К тому же политический резонанс такого действия не столько поможет, сколько навредит заказчику покушения, ибо нетрудно распознать, кто стоял за подобной акцией.

Контакты с террористическими группами и организациями, такими, как мафия в Италии или ИРА в Великобритании, весьма непросты во все времена. Особенно опасны они были в то время, когда мир был разделен «железным занавесом» и одна сторона делала все для того, чтобы навредить другой. И ничего к этому по существу не могут добавить телевизионные передачи, с перечислением групп террористов, которые располагают советскими автоматами и другим оружием советского производства. Все это отнюдь не значит, что их вооружением занимались именно мы. Существует много иных путей приобретения такого оружия и без нашей помощи.

Какие-либо прямые контакты между КГБ и мафией или Ирландской республиканской армией в то время, когда я был председателем КГБ, совершенно исключались. Да и что они могли нам дать? Со странными личностями из сицилийской или американской мафий еще можно было бы объединиться для выполнения отдельной конкретной задачи, да и то — через анонимных посредников, потому как, стоит мафии узнать, с кем она имеет честь общаться, она тотчас начнет искать выгоду для самой себя. Полагать, что организации подобного типа действуют только по приказу и по заказу, весьма наивно. А если они начнут ставить условия? Что, если скажут: «Вчера мы помогали вам, а завтра ваша очередь помочь нам»? И что делать, если вдруг им понадобятся наши самолеты или танки?..

Отдельного человека можно привлечь к сотрудничеству на сугубо личной основе, заплатить ему соответствующую сумму и не поддерживать больше никаких контактов. Нежелательные контакты могут превратиться в нечто подобное раковой опухоли.

Я по сей день не могу понять, почему так мало людей задаются вопросом, как мог Эдгар Гувер возглавлять американскую разведку без малого пять десятилетий, в то время как прокуроры, президенты, министры юстиции сменяли друг друга, подчас не успев как следует расположиться в своем кресле? И это в стране, которая не перестает выдавать себя за универсальный образец демократии, пример для подражания. На такой риск контактов с мафией, на такие способы общения с ней, какими пользовался Гувер, мы в КГБ никогда бы не пошли.