Себастьян Хаффнер - В тени истории

Прошло пятьдесят лет, и вдруг совсем иная картина с совершенно иным настроением. История человечества — постоянное линейное движение вперёд и вверх по направлению к лучшему? Смехотворно! Ведь каждый ребёнок мог видеть, что история скорее протекает циклически — вечное возникновение и исчезновение, вверх и вниз, расцвет и увядание. И мы находимся посредине увядания, это также ясно каждому ребёнку. Книгой часа был «Закат западноевропейской цивилизации» Освальда Шпенглера. Материальная цивилизация была само собой разумеется предсмертным хрипом культуры, ум был антагонистом души; и кто мало–мальски хотел шагать в ногу со временем, у того на устах были стихи Штефана Георге:

Вы за кумиром носитесь толпой

Кто из монеты вашей же, наглея,

Чеканит блёстки. Я народ жалею –

Он платит срамом, горем и нуждой. [64] «Городская площадь», перевод с немецкого В. Летучий

Учёные могли дальше производить свои бессмысленные эксперименты, промышленники — заниматься своими сомнительными делами: истинный дух времени не имел со всем этим ничего общего. Он не желал больше ничего знать об этом, он желал вернуться назад, назад к старому, подлинному, истинному и вечному, к народному духу и к душе расы, к наследию предков, к крови и почве.

Я ни в коем случае не говорю только лишь о нацистах, хотя они естественно принадлежали к общей картине, я говорю в целом об интеллектуальной молодёжи двадцатых и тридцатых годов с её консервативной революцией и об авторитетных умах того времени — Гофмансталь и Клагес, Юнгер и Бенн, впрочем также Пегуи и Маритэйн, Честертон и Беллок [65] Hofmannsthal, Klages, Jünger, Benn, Peguy, Maritain, Chesterton, Belloc. . Я говорю также о своей собственной молодости. Как каждый, принадлежащий сегодня к старому поколению, в свои школьные и студенческие годы я дышал в этой атмосфере враждебности к прогрессу, в которой высокомерное презрение странным образом было смешано со своего рода боязливой враждебностью. И, став взрослым человеком, я вынужден был довольно долго учиться, пока мне стало ясно, что то, что нам тогда казалось столь глубоким и мудрым, было ещё глупее, чем наивный оптимизм в отношении прогресса поколения дедов.

Сегодня ведь, пожалуй, нет больше хоть насколько–то сообразительного человека, который захотел бы оспаривать, что прогресс в действительности окружил нас со всех сторон. Правда, нет, пожалуй, больше и таких, кто по этому поводу стал бы впадать в безоговорочный восторг. Прогресс — это реальность, господствующая реальность нашего времени и обозримого будущего, его нельзя ни остановить, ни сдержать, и кто его пытается игнорировать, тот проигрывает. Однако: чистой благодатью он не является, и это ещё осторожно сказано. Рог изобилия, который он на нас высыпает, бесспорно имеет в себе нечто от ящика Пандоры. Прогресс неизбежен, однако он причиняет боль. Это истина, которую нам наш век кричит прямо в уши, и именно столь громко, что иногда угрожает порвать наши барабанные перепонки — и это совсем дословно. Потому что прибавляющийся шум принадлежит — по крайней мере пока что — к сопутствующим явлениям прогресса. Однако это ничему не помогает: мы сдали себя ему, и теперь мы должны дойти с ним до предела, иначе мы, вероятно, все обречены на смерть. И это снова следует понимать буквально, потому что способность к уничтожению человечества, всей жизни на планете также принадлежит как известно к новинкам, которые нам подарил прогресс, наряду с другими и потенциально более радостными возможностями.

Но что такое прогресс? Где он происходит? Ни в коем случае не в прекрасной заранее предопределённой гармонии во всех областях жизни. Вера в это была ошибкой оптимистов прогресса сто лет тому назад. Если бы это было так! В действительности однако у прогресса есть совершенно определённое место. Он прежде всего — прогресс науки, точнее — прогресс теоретического господства над природой. Здесь корни всего движения, в которое вовлечена наша жизнь уже сто или двести лет, сначала совершенно приятного, однако мало–помалу довольно головокружительного движения, которое всё больше ускоряется. Только это движение вперёд естествознания со словом «прогресс» разумеется ещё недостаточно ассоциируется. О движении «шагом» давно уже больше нет речи, и говорить о галопе было бы анахронизмом. И время, в котором наука двигалась вперёд в темпе гоночного автомобиля, давно уже лежит позади. Сегодня мы сидим в ракете.

Проблематика прогресса (несмотря ни на что, останемся со старым добрым словом) лежит как раз в том, что другие области жизни не поддерживают зловещий темп развития науки, возможно, не могут поддерживать. А именно, темп от области к области становится медленнее. Техника уже отстаёт в некоторой степени от науки, однако терпимо идёт вместе с ней. Экономика, задыхаясь и тяжело дыша, скачет за техникой туда же, находясь всё же в опасности, что её оставят на обочине. Однако общество уже отстало. Его отставание от сегодня возможного и необходимого — а завтра возможно уже устаревшего, кажется порой почти безнадёжным. Политика же и вовсе — но не будем говорить об этом. А искусства явно находятся в состоянии поражения и пронзительного разрушения.