Йен Воррес - Последняя Великая Княгиня

В разговоре со мной Ольга Александровна как-то заявила:

- Распространение и невероятная мощь коммунизма является прямым результатом промахов и эгоистической политики Запада. Я не испытываю ни малейшего сочувствия к тем странам, на которых сегодня обрушилось бремя холодной войны. Они сами напросились на это.

И такого мнения она придерживалась в продолжение всего периода ее пребывания в изгнании. Она утверждала, что когда во время первой мировой войны Россия вступила в смертельную схватку с Германией, союзники намеренно препятствовали и задерживали поставки снаряжения и боеприпасов, в которых Россия так нуждалась, чтобы довести борьбу до победного конца.

Я не видел в этом никакого смысла, и я так и сказал ей.

- Смысл есть, - парировала Великая княгиня. - Союзники хотели поймать сразу двух зайцев - разбить Германию и обессилить Россию. Мне ненавистно имя Сталина, но он и его подручные, хорошо помня прошлый опыт России, пострадавшей от своих "союзников", были совершенно правы, когда подозревали, что те возьмутся за свои интриги и во время второй мировой войны. Советское правительство не ошибалось, когда обвиняло Верховное командование союзников в преднамеренном затягивании вторжения во Францию.

Великая княгиня была убеждена, что в конце первой мировой войны союзники относились к России, как к своему врагу. Под тем неубедительным предлогом, что большевицкое правительство подписало Брест-Литовский договор, они не допустили русских, независимо от того, белые это или красные, к участию в Версальской мирной конференции. Они забыли, что большевицкий режим не был выбран всей нацией и что Белые армии сражались с красными на нескольких фронтах. Hикому ни в Великобритании, ни во Франции не приходило в голову, что все истинно русские люди рассматривали этот Брест-Литовский сговор, как позорное пятно в истории России и что все условия этого "договора" были бы сразу же аннулированы, если бы Белая армия одержала победу.

- Союзники предпочли не обращать внимания на это обстоятельство, потому что наконец-то получили возможность наброситься на Россию и, отрывая куски от ее тела, швырять их поджидающим добычи стервятникам. Все страны, граничившие с Империей моего брата, увеличили свои территории за наш счет. Польша, Венгрия и Румыния не заставили себя долго ждать. Из территорий, принадлежавших России согласно заключенным в прошлом договорам, возникли такие образования, как Финляндия, Литва, Эстония и Латвия. Свою долю на Дальнем Востоке отхватила и Япония. Во время мирной конференции даже Грузия и Азербайджан превратились в независимые государства, и не прозвучал ни один голос протеста против такого предательства.

- А знаете ли вы, - возмущенно продолжала Ольга Александровна, - что мы с Мама находились еще в Крыму, когда мой зять, Великий князь Александр Михайлович, отправился во Францию. Мы все полагали, что один из представителей нашего Дома должен поехать в Париж и поставить вопрос о положении в России перед союзными державами. И что же из этого вышло? К Сандро отнеслись так, словно он был предателем. Его даже не принял Клемансо. А личный секретарь Клемансо в ответ на предупреждения Сандро о том, какую угрозу представляют собой большевики, имел наглость заявить, что большевизм - это болезнь побежденных наций. Разумеется, никто в Версале даже не вспомнил о тех жертвах, которые понесли русские ради спасения своих союзников. Ведь именно армия моего брата послужила своего рода гигантским амортизатором, принявшим на себя удар немецких войск. Благодаря героизму моих соотечественников французы получили передышку, чтобы укрепить свое положение. Сто пятьдесят тысяч русских солдат было послано на верную смерть под Танненбергом, чтобы облегчить положение французской армии под Парижем, которому угрожали немцы. Hо все это было забыто.

Когда положение нашей армии оказалось хуже некуда, мой брат мог бы согласиться на заключение сепаратного мира. Кайзер был бы рад прекратить войну на Восточном фронте. Hо у Hики и мысли даже не возникало забыть о союзническом долге по отношению к Англии и Франции. Когда немцы, надеясь начать переговоры, предложили ему крайне выгодные условия, Hики даже не стал обсуждать их со своими генералами. Свойственное им чувство порядочности помешало ему предпринять какие-то шаги, и он наотрез отказался от всяких переговоров. Если бы он принял условия кайзера, то вполне сумел сохранить бы и престол, и собственную жизнь, и тогда Империя была бы, возможно, спасена от ужасов революции.