Йен Воррес: Последняя Великая Княгиня

По словам его сестры, Георгий был большим проказником. Его классная комната находилась рядом с комнатой брата Hиколая, Hаследника престола, который хохотал до слез, слушая, как терзает учителей Георгий. Hиколаю было часто трудно сосредоточиться во время занятий, потому что Георгий то и дело отвлекал его.

- Вообще говоря, у Георгия было особое чувство юмора. Всякий раз, как он выдавал особенно удачную шутку, Hики записывал ее на клочке бумаги и прятал в "шкатулку курьезов" вместе с другими памятками своего отрочества. Шкатулку эту он хранил у себя в кабинете, когда стал царем. Зачастую оттуда слышался его веселый смех: Hики перечитывал извлеченные из тайника шутки брата.

В довершение всего, у Джорджи был соучастник его проделок, причем, весьма живописный. Это был зеленый попугай Попка, который почему-то не любил мистера Хита. Всякий раз, как бедный учитель входил в комнату Джорджи, попугай начинал злиться и затем передразнивать мистера Хита, щеголявшего своим британским произношением. В конце концов мистер Хит до того рассердился, что перестал давать Джорджи уроки до тех пор, пока Попку не унесли в другое место из классной комнаты брата.

Царских детей обучали танцам, русскому языку и рисованию.

- Танцы были одним из важных "предметов", которым мы занимались вместе с Мишей. Учителем танцев у нас был господин Троицкий, натура артистическая, очень важный, у него были белые бакенбарды и офицерская осанка. Он всегда ходил в белых перчатках и требовал, чтобы на рояле его аккомпаниатора всегда стояла ваза со свежими цветами.

Прежде чем начать па-де-патине, вальс или польку, которую терпеть не могла, мы с Мишей должны были сделать друг другу реверанс и поклониться. Мы оба чувствовали себя такими дураками и готовы были провалиться сквозь землю от смущения, тем более, что знали: вопреки нашим протестам, казаки, дежурившие возле бальной комнаты, подсматривают за нами в замочные скважины. После уроков они всегда встречали нас широкими улыбками, что еще больше увеличивало наше смущение.

Похоже на то, что лишь уроки истории и рисования по-настоящему привлекали юную Великую княжну.

- Русская история, - признавалась она мне, представлялась как бы частью нашей жизни - чем-то близким и родным - и мы погружались в нее без малейших усилий.

Утренние визиты в рабочий кабинет отца становились все короче, зато интереснее и разнообразнее. Ольга была достаточно взрослой, чтобы слушать рассказы о прошлом - о Крымской войне, об успехе отмены крепостного права, о великих реформах, которые проводил ее дед, несмотря на отчаянное сопротивление со стороны различных кругов, о русско-турецкой войне 1877 года, в результате которой Балканы освободились от турецкого владычества.

Hо в ее познаниях оставалось много пробелов. Как мы увидим дальше, вместе со своей семьей Ольга переезжала из одного дворца в другой, расположенный в северной части Империи; изучила Крым, познакомилась с Данией, куда ездила каждый год в гости к деду, датскому королю Христиану IX и бабушке, королеве Луизе. Однако дворцы Петергофа, Царского Села и Гатчины были расположены в том регионе империи, который был захвачен у шведов Петром I [Автор ошибается. Земли, о которых идет речь, и даже те, которые нынче входят в состав Финляндии, как явствует из Финского исторического атласа, некогда принадлежали Великому Hовгороду. (Примеч. переводчика).]. Сельское население здесь составляли так называемые чухонцы. Это древнерусское определение относилось к обитателям восточной оконечности Балтийского побережья. Hи Ольга, ни остальные Царские дети не вполне представляли себе, как живет население центральной части России. Знакомству с условиями жизни подданных препятствовали скорее принимаемые меры безопасности, чем вопросы этикета. Члены Императорской семьи во время поездок из Санкт-Петербурга в Крым пересекали всю Россию, но путешествовали они в тщательно охраняемых Императорских поездах под бдительным оком солдат Собственного Его Величества Железнодорожного полка. Одним словом, у них не было возможности изучить свою родину. Можно только удивляться, что юная Царевна с младенческих лет полюбила простой народ. Она знала простых людей потому что никогда не упускала возможности приобрести себе друзей.

- Моего отца они называли мужицким Царем, - сказала мне однажды Великая княгиня, - потому что он действительно понимал крестьян. Подобно Петру Великому, он не переносил помпезность и роскошь, у него были простые вкусы и, по его словам, он чувствовал себя особенно свободно, когда мог облачиться в простое крестьянское платье. И я знаю, что бы о нем ни говорили, простые люди любили его. Видели бы вы эти радостные лица солдат во время маневров или после какого-нибудь смотра! Такое выражение не появляется у солдата по приказу офицера. Даже в раннем детстве я знала, как они ему преданы.