Георгий Куманёв - Говорят сталинские наркомы

Когда докладчик закончил изложение своей идеи, Сталин перестал курить и повторил последние слова Николаева об «активной» броне:

— Она, разрушаясь, защищает! — И добавил: «Интересно. Вот она, диалектика в действии! А как относятся к Вашему предложению представители оборонной промышленности, товарищ Николаев?»

Николаев тут же ответил:

— Они возражают против этого типа броневой защиты, товарищ Сталин.

— А почему? — спросил удивленно Сталин. — В чем суть их возражений? Его лицо приняло строгий вид, он нахмурился и мне стало не по себе.

Николаев покраснел и, опустив голову, ответил:

— Свои возражения они никак не обосновывают и заявляют, что чудес на свете не бывает.

Я, конечно, сразу вспомнил о только что состоявшемся разговоре в приемной с полковником Пугановым, и холодок пробежал по спине. Лихорадочно подумал: «Николаев не назвал меня. Видимо, он порядочный человек, и мне надо было еще до заседания спокойно, без колкостей разъяснить ему всю несуразность его предложения. Теперь же ясно, чем все это кончится».

— Кто так говорит?

Сталин подошел к Николаеву, и его глаза буквально впились в собеседника.

— Я не помню, товарищ Сталин, кто так говорил.

— Так не помните? Напрасно. Надо помнить таких людей.

Сталин резко повернулся, подошел к столу, выбил из трубочки

пепел и стал набивать ее табаком из коробки с папиросами «Герцеговина флор». Вынув изо рта раскуренную трубку, он снова обратился к Павлову:

— Вы мне рассказывали, что кто–то у Вас в Испании занимался этим типом брони.

— Занимался Алымов, товарищ Сталин. Он находится здесь.

Алымов встал и четко доложил, как во время войны в Испании

они наладили производство двухслойной брони, и такая броня была не пробиваема ни простой, ни бронебойной пулей.

Словно подытоживая его ответ, Павлов заявил, что для военных этот вопрос ясен и надо начинать выпуск таких танков. Сталин промолчал.

После короткой паузы Молотов предложил закончить обсуждение вопроса. Представленный проект был утвержден, и все приглашенные покинули заседание правительства.

Мы вышли из Кремля во втором часу ночи. Рядом со мной оказался полковник Пуганов.

— Вам не позавидуешь, — сказал он. — Выполнять такое ответственное поручение, не веря в его успех, неблагодарное дело.

Последующие события показали, что я оказался прав. Все образцы броневой защиты от пуль, подготовленные на основе предложения Николаева, не выдержали проведенных испытаний. С активной броней было покончено, но проблемы броневой защиты оставались для нас в числе наиважнейших.

Следующая встреча с вождем произошла в декабре 1939 г., когда шла война с Финляндией. В один из дней мне позвонил директор Северного завода, прибывший в Москву вместе с начальником конструкторского бюро. Он сообщил, что на заводе создана броневая защита для лыжников. Легкий щиток из броневой стали закрепляется на лыжах. Когда лыжник попадает в полосу обстрела, он может залечь, прикрепить щиток и передвигаться дальше ползком, толкая впереди себя броневую защиту. Директор добавил, что военные одобрили конструкцию, необходимые испытания проведены и надо бы скорее развернуть производство этих броневых щитков. Образец щитка вместе с лыжами руководители завода привезли с собой.

Я позвонил наркому судостроительной промышленности И. Т. Тевосяну и рассказал об этом предложении. Тевосян ответил, что надо связаться с военными лучше с начальником Главного артиллерийского управления и заместителем наркома обороны Григорием Ивановичем Куликом. Если он согласен, то следует подготовить проект постановления правительства о производстве броневых щитков, определив их примерное количество.

Мне удалось быстро связаться с маршалом Куликом, который сразу же пригласил меня приехать к нему в Наркомат обороны вместе с работниками Северного завода.

Осмотрев щиток, Кулик решил доложить обо всем К. Е. Ворошилову и вышел из кабинета. Вскоре он вернулся вместе с наркомом обороны.

Ворошилов долго изучал изобретение умельцев Северного завода и затем сказал:

— Надо переговорить с Вячеславом Михайловичем.

И стал звонить ему по телефону.

Молотов назначил встречу с нами в 5 часов. В кабинете председателя Совнаркома собралось 10–12 человек. После обмена мнениями Молотов подошел ко мне и сказал:

— Задержите директора и конструктора на один день в Москве. Не исключено, что товарищ Сталин заинтересуется этой конструкцией. Я сегодня вечером Вам позвоню.