Георгий Куманёв - Говорят сталинские наркомы

Но оттого, что вся эта огромнейшая деятельность сосредоточилась в одних руках, легче нам, службе военных сообщений, не стало. Тут была тонкость. Наша служба — одна из служб Генерального штаба, и в главном, в оперативных перевозках дивизий, корпусов и армий — она подчинена Генштабу. Но есть вторая важная составляющая нашей службы — перевозки военно–снабженческих грузов. Тут мы подчиняемся начальнику Тыла, и тут начало наших с ним неурядиц. Он ведь еще и нарком путей сообщения, владыка транспорта. Естественно, что этот транспорт он старается в первую очередь использовать для перевозки грузов другого родного ему ведомства — службы Тыла. Причем иногда в ущерб оперативным перевозкам войсковых частей и соединений. Это и стало причиной крупного нашего с ним конфликта.

Донской фронт (вскоре он был переименован в Центральный) 2 февраля 1943 г. закончил ликвидацию окруженной под Сталинградом вражеской группировки. Пленных отправили на восток, и войска фронта оказались в собственном тылу. Ставка решила перебросить освободившиеся соединения к Курску для продолжения наступления. Задание срочное. Для его выполнения потребуется около 900 воинских поездов. Товарищи из Наркомата путей сообще- ни я уверили, что порожняк уже на месте, в районе погрузки северней Сталинграда, на линии Сталинград — Поворино. Однако оттуда докладывает мне начальник военных сообщений фронта генерал

В. И. Дмитриев: ни один эшелон под погрузку войск не подан. Звоню Хрулеву, он отвечает:

— У тебя такой доклад, а у меня другой. Мне доложили, что эшелоны поданы, а войск на станциях погрузки нет.

Странно, не правда ли? Это же не фронт, где иногда не разберешься в обстановке. Это глубокий тыл. Дмитриеву я верю безусловно, знаю его давно как пунктуального и правдивого товарища. Связываюсь с ним: «Поезжай сам, посмотри». Отвечает: «Еду по всем станциям погрузки».

Пока объехал, разыскивая порожняк, все шесть станций, пока убедился, что ничего нет, прошло время. Звоню Хрулеву, и опять пустая трата времени. Я ему: «Нет порожняка». Он мне: «Есть порожняк». Пришлось разыскивать по телефону командующего фронтом К. К. Рокоссовского. Он сказал, что вместе с Дмитриевым они, поделив станции погрузки, буквально обыскали их. Порожняка нет. Стоят кое–где вагоны с военно–снабженческими грузами, не использованными в минувшей операции. Но их мало. Кроме того, нужны платформы для погрузки артиллерии и танков.

Бесплодные разговоры и переговоры на несколько суток задержали перевозку войск Центрального фронта. Я был вынужден доложить Сталину. «Хорошо!» — сказал он и повесил трубку. Через час позвонил Берия, сказал: «Слушай, приезжай ко мне, будем разбираться». Еду на Лубянку. В кабинете Берии сидят Хрулев, его заместитель по Наркомату путей сообщения Герман Ковалев и еще товарищи. Берия дал слово Хрулеву. Андрей Васильевич стал упрекать нашу службу в неправдивой информации. Тогда я попросил Берию связать нас с командующим фронтом Рокоссовским. Он быстро связал, и Рокоссовский, а после него и Дмитриев с другой станции, повторили, что эшелонов нет, а груженые вагоны, на которые ссылается Хрулев, не приспособлены для перевозки войск. На дворе февраль, а печек в вагонах нет, да и вообще дыра на дыре. Поморозим солдат.

Но Хрулев уперся и ни с места. Это, говорит, неправда. Они, говорит, вполне могут сами выгрузить вагоны и погрузить в них солдат. Тогда Берия сказал: «Слушай, выйдем в ту комнату». Что они там говорили, не знаю, но Андрей Васильевич вышел оттуда бледный и молча нас покинул. Я уехал в НКПС вместе с начальником Главного управления движения Г. В. Ковалевым и не ушел от него, пока не подали порожняк для войск Рокоссовского, и войска начали погрузку.

Месяца два спустя произошел новый конфликт. Начало ему положили следующие обстоятельства. Меня вызвал Сталин, у него сидел Хрулев. На Северо — Западный фронт подвезли свежие войска, но продовольствием их не обеспечили. Хрулев сказал, что начальник военных сообщений не предупредил своевременно интендантов о переброске войск, об их численности и дислокации.

— Это правда? — спросил Сталин.

— Правда, — сказал я. — Вы сами приказали никого, кроме нескольких работников Генштаба, не оповещать о перевозках, чтобы не разгласить военную тайну.

— Впредь сводки о перевозках войск будете представлять начальнику Тыла, — сказал Сталин.

— Тогда снимите с меня ответственность за соблюдение тайны оперативных перевозок, — сказал я.