Гаральд Граф - Революция и флот. Балтийский флот в 1917–1918 гг.

Может быть, среди них и окажется такая горсточка, которая любит по-старому флот и найдет в себе силы приняться за его воссоздание, когда Родина призовет к этой тяжелой и ответственной работе.

Перейдем теперь к матросам и постараемся выяснить те причины, которые могли из них создать тот отрицательный тип «матроса», который с первых же дней революции вызвал к себе отвращение и презрение всей России.

Русский флот всегда страдал недостатком природных моряков, выросших на берегу моря, любивших его и не понимавших иначе жизнь, как на палубе корабля. Русский матрос никогда не был определенным типом «моряка-матроса», как, например, матрос английского флота. Тот действительно обладает всеми присущими этому призванию характерными чертами и всею душой предан морю и кораблю. Наш же матрос – это только крестьянин или рабочий, который попал на флот для отбывания воинской повинности.

На флот ежегодно являлись партии новобранцев, случайно туда назначенных. Также случайно их распределяли и по специальностям, руководствуясь лишь степенью грамотности и знанием ремесел. После короткой строевой подготовки начиналось классное обучение различным теоретическим наукам, вроде физики, электричества, электротехники, радиотелеграфии и других специальных наук, а параллельно – учили грамоте и арифметике. Под влиянием новой обстановки, массы новых впечатлений и учения новобранец сразу терялся и с трудом разбирался во всем. Проходило несколько месяцев, и молодой матрос уже понемногу осваивался, начинал привыкать к новой жизни и разбираться в науках. Он быстро развивался и становился другим человеком.

Среди новобранцев были и такие, которые уже получили до службы начальное образование. Из них выбирались кандидаты на унтер-офицеров, которых особо учили по их специальности в течение двух лет. Эти матросы получали довольно серьезное образование, которое в некоторых отношениях даже было немногим ниже общесреднего. Таким образом, из них получались уже полуинтеллигенты.

Однако какой бы хороший специалист ни выходил из матроса, все же он не становился настоящим моряком. Да и не мог стать в такой короткий срок, ибо все его знакомство с морем ограничивалось двумя-тремя переходами из Кронштадта в Ревель, Гельсингфорс или Транзунд. Имея звание матроса, он оставался глубоко сухопутным человеком. Даже на свою специальность, которую в большинстве случаев матросы очень любили, они смотрели с той точки зрения, насколько она может быть полезной после службы, в частной жизни, а не на корабле. Этим и объяснялось, почему большинство стремилось попасть в машинисты, электрики или радиотелеграфисты и довольно неохотно шло в комендоры, минеры, сигнальщики и так далее. Мысли русского матроса всегда сосредоточивались около родной ему суши, а не чуждого моря.

Это необходимо подчеркнуть, чтобы указать, что матросы тяготились жизнью на кораблях. Как бы хорошо им там ни жилось, они все же всегда тянулись на берег и оставались в душе теми же крестьянами или рабочими, которыми были до службы.

Плавания, полученное на службе образование, обращение со сложными механизмами и само море – сильно развивали матросов. Через два-три года в них нельзя было уже узнать прежних простоватых крестьянских парней или рабочих: они становились вполне развитыми людьми, способными разбираться во многих явлениях окружавшей жизни.

Вместе с тем, отлично питаясь, хорошо одеваясь и даже имея сравнительно большие карманные деньги, матросы приобретали внешний лоск и апломб, считали себя выше своей среды и в особенности земляков-солдат. Те же, кому удалось побывать еще и за границей, кое-что увидеть и встретиться с новыми людьми, уже и ног под собой не чувствовали от важности и к своей деревне относились не иначе, как с презрением. В последние годы среди команд сильно развилось франтовство, любовь к театрам, танцам и вообще к общественной жизни. Начальство очень охотно поощряло матросов, так как считало, что это отвлекает их от вредных подпольных влияний. Оно всячески старалось развить в них любовь к спорту: катанью под парусами, на коньках, на лыжах, рыбной ловле и так далее; кроме того, разрешало также устраивать на кораблях спектакли, вечеринки и елки, на которые приглашались знакомые матросов. Они это очень ценили, и один корабль старался щегольнуть перед другим своими вечерами. В военное время, когда на корабли нельзя было приглашать гостей, для вечеров специально снимались помещения, приглашалась музыка и шли танцы. На эти вечера неизменно приглашались и офицеры, которые очень любили их посещать, так как действительно, было любопытно поглядеть на неподдельное веселье, увлечение танцами и наивно-грубоватое ухаживание.