Фредерик Кемп - Берлин 1961. Кеннеди, Хрущев и самое опасное место на Земле

На первых порах президент Кеннеди, основываясь на информации разведки, понял, что Москва не так уж угрожает противнику, как это думал кандидат в президенты Кеннеди. Он понял, насколько ошибочными были его обвинения, что «отставание в ракетной области становится со временем все сильнее» в пользу Москвы.

Ничто не могло изменить мнение Кеннеди, что речь Хрущева была нацелена лично на него и показала истинное лицо советского лидера. Хотя спустя пять дней, 30 января, эта перемена во взглядах прозвучит в его послании «О положении страны» [17] « О положении страны » – ежегодное послание президента Соединенных Штатов Америки конгрессу, в котором он излагает свою оценку ситуации в стране и описывает предстоящие законодательные инициативы. Традиция ежегодных посланий президента родилась в 1790 году, когда Джордж Вашингтон выступил с подобным обращением к конгрессу в Нью-Йорке. Ныне действующее название послания было введено в обиход в 1935 году Франклином Рузвельтом. , на пресс-конференции Кеннеди еще не был готов добровольно высказать свое изменившееся мнение о Хрущеве – а его об этом никто не спросил.

В тот день журналисты не ожидали услышать особо сенсационных заявлений, поскольку само по себе было сенсацией то, что впервые в истории первая пресс-конференция новоизбранного президента транслировалась в прямом эфире по телевидению на всю страну. Это был резкий отход от практики Эйзенхауэра записывать пресс-конференции и обнародовать их только после тщательного редактирования.

Пресс-конференция проходила в новом конференц-зале Государственного департамента, напоминающем пещеру, который «Нью-Йорк таймс» назвала «таким же уютным, как камера смертников». Новости из Москвы Кеннеди приберег «под занавес». На следующий день «Нью-Йорк таймс» сообщила, что, когда Кеннеди сказал, что два летчика RB-47, которые в течение шести месяцев находились в тюрьме и подвергались допросам, уже вылетели из Москвы, в зале присвистнули от удивления.

Кеннеди обманывал, говоря, что ничего не обещал Хрущеву в обмен за возвращение летчиков. На самом деле он согласился с требованием Хрущева не возобновлять полеты самолетов-шпионов над территорией СССР и запретить вернувшимся летчикам любые контакты с прессой. Кеннеди лучился самодовольством. Его первый публичный контакт с Советами закончился успешно. Его заявление содержало практически тот же текст, что и в телеграмме, отправленной Хрущеву: «Правительство Соединенных Штатов удовлетворено решением Советского Союза и считает, что этот шаг советского правительства удалит серьезное препятствие на пути улучшения советско-американских отношений».

Но в кругу друзей и советников Кеннеди настолько зациклился на речи Хрущева от 6 января, что громко зачитывал ее вслух – на заседаниях кабинета, на обедах и в случайных беседах – и всегда просил присутствующих высказать свое мнение. Томпсон посоветовал Кеннеди раздать текст выступления Хрущева высшему руководству. Кеннеди прислушался к его совету, приказав им «прочесть, запомнить, изучить и осмыслить» выступление Хрущева.

«Вы должны осознать это, – повторял он снова и снова. – Это наш ключ к разгадке Советского Союза».

В речи говорилось о поддержке Кремлем «освободительных войн и народных восстаний… колониальных народов против угнетателей. В странах третьего мира идет революционный процесс, а общий кризис капитализма ведет к ослаблению позиций империализма». В одном месте, которое особенно любил цитировать Кеннеди, Хрущев заявлял, что «мы победим Соединенные Штаты при помощи небольших освободительных войн. Мы измотаем их до изнеможения по всему земному шару, в Южной Америке, в Африке и в Юго-Восточной Азии». В отношении Берлина Хрущев пообещал, что он «устранит этот осколок из сердца Европы».

Кеннеди пришел к ошибочному выводу, что смена курса Хрущевым была специально продумана для того, чтобы проверить его. Своей телеграммой Томпсон подлил масла в огонь. Он дал совет президенту, как ответить на возможный вопрос журналистов о выступлении Хрущева. «Исходя из тактических соображений в отношении Советского Союза, – сказал Томпсон, – президенту выгодно придерживаться линии, что он не может понять, почему человек, который исповедует желание переговоров с нами, публикует за несколько дней до инаугурации нового американского президента фактически декларацию холодной войны и демонстрирует решимость добиться падения американской системы».