Глеб Лебедев - Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси

Последние полевые работы СЗАЭ на Волхове позволяют определить и вероятный центр этой жреческой оппозиции: Волховские Пороги, в христианское время освященные именем и культом Архангела Михаила (христианского «заместителя» Громовержца), отмечены следующим по реке, первоначально — равноценным Ладоге, скоплением памятников. Группы сопок по обоим берегам реки, городище Дубовик на правом берегу Волхова и монументальмая сопка у ц. Михаила Архангела, исследованная Н. Е. Бранденбургом, при последовательной «христианизации» языческих топохронов и образовании Михайловского и Ильинского погостов (Кузьмин 1997: 75-77) сохранили в топографии Нижнего Поволховья административное значение этого надпорожского центра, включенного в структуру «Ладожской волости» (Кирпичников 1979:90-105). На раннем этапе именно территория современного города Волхов (волею судеб, в 1933 г. принявшего именно это имя) могла стать плацдармом внутриплеменной оппозиции растущей княжеской власти, и возглавляли такую оппозицию, вполне естественно, оставшиеся за пределами Ладоги местные волхвы. При жизни Олега конфликт этот, очевидно, как и на Велеше Заморья, был решен в пользу князя, но в мифо-эпическом пространстве Ладоги он разыгрался с гораздо большей сложностью и глубиной, чем это происходило, вероятно, в политической действительности.

Во всяком случае, древнерусская эпическая традиция связала Олега именно с Ладогой. По предположению одного из ведущих исследователей Ладоги А. Н. Кирпичникова, при Олеге здесь были сооружены первые каменные укрепления (Кирпичников 1979:104: Рыбаков 1982:310-312). Датировка «первой каменной крепости» остается спорной, и более вероятно ее появление в период «существования Ладоги в статусе новгородского пригорода» (Стеценко 1995: 19), то есть, по летописи, в 1114 г. Именно эта «крепость посадника Павла» через полвека выдержала шведскую осаду 1164 года, и памятником победы над шведами стала церковь Георгия в Ладоге. Фрески Георгиевской церкви, выполненные по княжескому заказу византийскими мастерами константинопольской школы (Кирпичников, Сарабьянов 1996: 138-151), сохранили в этом замечательном произведении искусства домонгольской Руси и последнюю, «православную редакцию» основного мифа Ладоги, Змееборческого мифа, первоначально персонифицированного в Поединке Громовержца с Противником, Перуна с Велесом, затем — в Предании о Смерти Олега, и наконец — в ладожском Чуде Георгия о Змие (Лебедев 1995:65-70).

Исторический ландшафт Ладоги входил в систему духовных ценностей Руси XII века. «Олегова Могила» в Ладоге засвидетельствована в летописи задолго до строительства храма. Предание о гибели Олега в Ладоге, видимо, продолжало еще жить в Ладоге своей собственной жизнью, не совпадавшей с общерусскими представлениями, во времена Мстислава Владимировича Мономаха, когда была окончательно оформлена «киевская версия» предания об Олеге в «Повести временных лет» (1118 г.), а незадолго до этого, во время новгородского княжения Мстислава, выстроена каменная крепость в Ладоге 1114 г. Ладожское «Заморье» за Моревым ручьем вызывало за пределами Ладоги, даже в Новгороде, иные ассоциации, определившие окончательный вид этой местной версии в новгородской летописи (Бран¬денбург 1896:9). Так или иначе, «мифологема Олега Вещего» была активным культурным фактором в Древней Руси XII столетия (Мачинский, Панкратова 1996:55).

Рис. 142. «Олегова Могила», современное фото

Иконография ладожской фрески «Чудо Георгия о Змие» содержит компоненты, которые можно рассматривать как отображение исторического ландшафта Ладоги, причем в семантически весьма значимой, сакральной его части. Святой воин-всадник, смиренный Змий и царевна изображены в окрестностях житийного «града» направляющимися к нему. Они находятся среди ландшафта, с очень большой долей условности могущего быть определенным как «горный» и соответствующего исторической топографии житийного текста (безусловно, известной византийским иконописцам). Скорее же, на переднем плане изображены холмы, поразительно близкие существовавшим и известным в то время ладожским сопкам, причем именно — сопкам Заморья (урочище «Сопки»), где предание помещает «Олегову Могилу».

Топография ладожских сопок и сегодня сохраняет композицию монументальных насыпей, документально точно воспроизведенную на фреске. Излучина Волхова выше Велеши и Любши открывает панораму Ладоги (на фреске ей соответствует «град»), предваряемую цепочкой сфероконических насыпей. Их число, пропорции и соотношение размеров поразительно точно отвечают изображенным на фреске. В ландшафте последовательно помещены три «средних» по размерам сопки; можно указать их точные археологические соответствия; изображены также сравнительно малые насыпи (курганы или исчезнувшие небольшие сопки разрушение их происходило еще в XX в.). Главное же соответствие в том, что цепочку замыкает ближайшая к «граду», самая монументальная насыпь — современная «Полая сопка» (Сопка Ходаковского), наиболее вероятная «Олегова Могила» летописи (рис. 142)