Борис Башилов - Масонство и русская интеллигенция

«Мы должны установить также и ступенчатость, иерархию интеллигенции в самой себе».

И «ступенчатость» и «иерархия» интеллигенции самой в себе давным давно уже установлена самими интеллигентскими кругами. Е. Юрьевский, который считает себя членом Ордена интеллигенции совершенно прав, когда пишет в своей рецензии о мемуарах В. Маклакова:

«Природа русской интеллигенции крайне сложна и разнообразна. На одном полюсе ее подвижники, мечтавшие о царстве любви и принуждаемые ненавидеть, на другом — все повально ненавидевшие без малейшего стремления что-либо любить».

Да Орден объединял в своих рядах различные психологические типы, но превалировали в нем — «все повально ненавидевшие без малейшего стремления что-либо любить». Целый ряд идеологов Ордена детально расшифровывал ступенчатость строения Ордена. Основным критерием для зачисления в Орден они брали не степень образования и интеллектуальный уровень, а отношение лица к идее эволюционного изменения русской жизни и тоталитарность его мировоззрения. Поэтому деление интеллигенции на «правую» и «левую», «либеральную», «радикальную» и «революционную» должно производиться не в пределах русского образованного слоя, в который механически включается интеллигенция, как органическая составная часть его, а только в пределах Ордена.

«В свои пределы группа эта, — пишет видный меньшевик Дан в «Истории большевизма», — вмещает довольно широкую гамму миросозерцаний, философий, взглядов и партий. Но общим для зачисляемых в нее образованных (и необразованных. — Б. Б.) людей является их политический и социальный радикализм».

Русских образованных людей от интеллигентов отличает не только разница политических идеалов, но главным образом — разница мировоззрений и вер. Уже в 1850 году Герцен писал про Орден Р. И.: «У них учреждена своя радикальная инквизиция, свой ценз идей. Идеи и мысли, удовлетворяющие их требования, имеют права гражданства и гласности, другие объявляются еретическими и лишены голоса. У них образовалось свое обязывающее предание, идущее с 1789 года (т. е. Французской революции, организованной мировым масонством. — Б. Б.), своя религия, религия исключительная и притеснительная» («С другого берега»). В своем ответе эсеру Вишняку Н. Ульянов писал: «Взять, хотя бы, известную «Историю русской общественной мысли» Иванова-Разумника, написанную типичным «интеллигентом». Там, на протяжении обоих томов, упорно проводится мысль об интеллигенции, как особой группе, отнюдь не совпадающей с всей массой образованных людей, тем более людей науки, литературы, музыки, техники. Напротив, старательно подчеркивается, что ни талант, ни знание, не делают еще человека двигателем прогресса. Интеллигенция, по его словам, «есть этически — антимещанская, социологически — внесословная, внеклассовая, преемственная группа, характеризуемая творчеством новых форм и идеалов и активным проведением их в жизнь в направлении к физическому и умственному, общественному и личному освобождению личности».

Можно соглашаться или не соглашаться с таким определением, но нельзя не вывести из него заключения об особом назначении и особой направленности «интеллигенции» каковые не имеют ничего общего с природой науки и искусства. «Активное проведение в жизнь» идеалов может соблазнить, но может и не соблазнить художника и ученого (чаще всего оно их не соблазняет, а отталкивает, особенно, если «идеал» рождается не из их собственного творчества, а навязывается им извне). В зависимости от этого ученый, художник могут либо быть, либо не быть «интеллигентами».

Категория эта, во всяком случае, лежит за пределами их творчества, о чем сам Иванов-Разумник твердит неустанно. Чтоб не оставить в этом сомнений, он с особой силой подчеркивает: «Для интеллигенции характерен не акт творчества самого по себе, но главным образом направление этого творчества и активность в достижении; сами же по себе ни наука, ни искусство не составляют прогрессивного процесса». Трудно выразиться яснее, пишет Н. Ульянов.

Анненков был прав, отмечая, что Орден Р. И. стоит — «поперек всего течения современной ему жизни, мешая ей вполне разгуляться». Орден своей фанатичной антинациональной деятельностью замораживал нормальное политическое и социальное развитие России беспрерывно провоцируя Царскую власть на всевозможные ограничения.

В 1924 году проф. Степун писал: «В России революционная идеология была не только отсталою, но тою революционною силою, которая десятилетиями расстреливала из приземистых крепостей толстых журналов и газетных траншей все самые талантливые явления русской духовной жизни: русскую религиозную философию, русский символизм, все передовое анти— передвижнеческое искусство, Розанова и даже… Достоевского».