Борис Башилов - Масонство и русская интеллигенция

Так было всегда, так и будет всегда. Мысли выдающихся людей обычно доступны тоже только выдающимся людям их эпохи. Возвышенные идеи всегда находят мало ценителей. Высокий ум, возвышенная душа тянется к высоким умам и возвышенным душам и их не пугают трудности лежащего на пути реализации возвышенных идей.

Рожденные ползать — летать не могут: таков трагический закон жизни.

Стремление все свести к низшим мотивам — характерная черта духовного склада большинства людей. Спуск — всегда легче подъема. Стремление к понижению в идеях и нравственных нормах всегда будет популярнее стремлений зовущих к высокому, но трудному.

Призыв к немедленной революционной ломке существующего всегда встретит больший отзвук в сердцах молодежи, чем призыв добиться улучшения существующего нравственным совершенствованием всех членов общества, опираясь в эволюционной переделке общества на древние национальные традиции страны.

Все эти законы общественного развития действовали и в Николаевскую эпоху, и в силу их действия, молодежь Николаевской эпохи увлеклась второсортными, ложными идеями, родоначальником которых было вольтерьянство и масонство, а не стала идейным наследником сокровищ оставленных Пушкиным, Гоголем и славянофилами.

Пушкин, Гоголь, славянофилы в своих сочинениях дали современному им образованному обществу богатейший материал для восстановления чисто русского православного мировоззрения. Но это был не просто призыв к «новому», всегда кажущемуся прогрессивным, а к старым, но вечно новым путям Православия..

А призыв к «новизне», которая слышится в старине, никогда не в почете у молодежи. Хомяков с горечью констатировал пристрастность нарождавшейся интеллигенции ко всякого рода «новизне». «Мы все новенькие с иголочки, — писал он про образованный слой своей эпохи, — старина у народа». «Эта старина живет. Нет нужды, чтобы найти ее углубиться в изыскании прошлого, быльем поросшего. Старина — жизненное начало Руси»… «Жизнь наша цела и крепка. Она сохранена, как неприкосновенный залог, тою многострадальной Русью, которая не приняла еще в себя нашего скудного полупросвещения».

Уровень религиозного сознания высших слоев общества, Николаевской эпохи, не соответствовал тем историческим задачам, которые предстояло ему решить. По путям намеченным Пушкиным, Гоголем и славянофилами пошли только немногие представители дворянства. Помещик Мотовилов стал служкой Серафима Саровского. Помещик М. В. Мантуров по совету Серафима Саровского роздал все свое имущество и ушел из мира.

Представитель старинного дворянского рода Брянчанинов с разрешения Николая I ушел из корпуса и стал выдающимся деятелем Церкви. Им написаны «Аскетические опыты», в которых он на основании опыта св. Отцов изображает путь «внутреннего делания» и другие сочинения. Можно назвать и еще несколько имен.

Но молодежь, в подавляющем большинстве своем пошла, за Герценом и Белинским. Причин тут было несколько. Во-первых, многие из молодежи усвоили взгляд своих отцов, воспитанных масонами и вольтерьянцами, что Самодержавие является властью крепостнического дворянства, всегда поддерживало и всегда будет поддерживать крепостной строй. Если это определение было верно для того периода после Петровской революции, когда Самодержавие фактически не существовало, то это определение совершенно не было верным для Николаевской эпохи, как мы это знаем.

Николай I, как теперь мы знаем, а вовсе не основатели Ордена Р. И., был главным борцом против крепостного права.

Пошедшие вслед за Белинским и Герценом верили так же, что Православие, как и все остальные христианские религии, не хочет бороться за создание действительно христианского общества. Веруя, в эти унаследованные от отцов вольтерьянцев и масонов «аксиомы», молодежь, жаждавшая скорейшей отмены крепостного права и устройства земного рая, видела в Гоголе и славянофилах только защитников крепостничества и призывы их вернуться к исконным русским традициям и на основании их создать истинно христианское государство, расценивала, как призывы апостолов «кнута и религиозного мракобесия».

И как могла пойти вслед за Гоголем и славянофилами молодежь, когда вслед за ними, не шли отцы — поклонники Вольтера, масонов и масонских мистиков, мнимые консерваторы, мало думавшие о трагическом положении современной им России.

Вместе с образованным обществом Николаевской эпохи отставали в понимании идейного наследства Пушкина, Гоголя и славянофилов и правительственные круги. Пушкин и Гоголь и славянофилы были оценены только как писатели, но не как выдающиеся национальные, религиозные и политические мыслители, представители национального возрождения. Но можно ли упрекнуть за это Николая I и его правительство, когда и сейчас, сто лет спустя, только немногие ценят Пушкина, Гоголя и славянофилов, как выдающихся мыслителей? Конечно, — нельзя.