Валерий Замыслов - Иван Болотников (Часть 2)

- Я никогда не паду от меча уруса. Моя сабля покарает любого, кто войдет в наше кочевье! - громко кричал Давлет.

Туфан оценивающе смотрел на подрастающего сына и довольно скалил зубы:

- Ты зол на урусов, волчонок. Якши! Московиты - наши лютые враги. Но они сильны и храбры.

- Я храбрее урусов!

- Якши, волчонок. Якши! Видит аллах, быть тебе багатуром.

Давлет рос сильным, отважным и сметливым.

В пятнадцать лет не было искуснее наездника в улусе. На полном скаку он выхватывал из мехового колчана красную оперенную стрелу, натягивал тугую тетиву и бил без промаха птицу и зверя.

Давлет привык к кочевой жизни и лишениям.

Он не любил своих братьев: те покинули кочевья и жаждали славы в пышных ханских дворцах Бахчисарая. Давлет же не хотел ни роскоши, ни власти, ни гаремов. Он мечтал о военных походах, сражениях и ратных подвигах.

Степь стала для него родным домом. Весной, летом и осенью он никогда не спал в душной кибитке. Ковыльная степь была ему мягким ложем, черная ночь - покрывалом, яркие звезды - сладким сном.

Привычно и уютно чувствовал себя Давлет и в зимнюю стылую пору, когда по степи гуляли злые метели и обжигающие ветры. Он выворачивал бараний тулуп, прятал от стужи, под седло, кусок вареной конины и ездил по степи от кочевья к кочевью в поисках удобных зимних сакм или нового богатого становища. А когда одолевал голод, Давлет доставал из-под седла кусок махана. Приученный конь добывал траву копытами из-под снега.

В двадцать лет Давлет не знал себе равных ни в конных скачках, ни в метании аркана, ни в татарской борьбе. Слава о молодом джигите разнеслась по многим степным кочевьям.

Довелось Давлету и обнажить саблю. Несколько раз с двумя-тремя сотнями крымчаков он набегал на казачьи станицы. Скакал впереди отряда и бился храбро, вихрем врубаясь в ряды урусов. Но все это были малые набеги. Давлет жаждал большого похода на Русь.

- Я хочу рубить иноверцев в Москве! - воинственно восклицал Давлет.

И вот орда двинулась на Русь. Хан Казы-Гирей пошел к Оке, а его правая рука - мурза Джанибек обрушился тремя туменами на казачью столицу.

- Мы возьмем Раздоры и присоединимся к хану. Нас ждут меха и золото Москвы! - сказал тысячникам перед походом Джанибек.

- Мы уничтожим Раздоры в первый же день! - горячо прокричал тогда Давлет.

Неожиданно умер мурза Саип, и Давлет стал темником. Он возглавил десятитысячное войско степняков.

"Никто и ничто не помешает взять мне крепость урусов", - размышлял Давлет, когда крымчаки подошли к стенам казачьей крепости.

"Что же это за народ - урусы? Почему так дерзки и отважны? Откуда находят в себе силы?" - мучительно раздумывал темник, поглядывая из кибитки на Раздоры.

Крепость стояла черная, обугленная, облитая смолой, искореженная ядрами. Над городом вились дымы пожарищ.

"Жаровня!.. Проклятое место! Аллах отвернулся от нас. Нам не взять эту крепость. Аллаху нужна жертва, и принесу ее я - верный защитник ислама, темник Давлет! Я пойду от Тана к Итилю и уничтожу всех, кто встретится на моем пути".

Давлет сорвал с козьего рога саблю, опоясался и выскочил из кибитки. Вскоре он прискакал к шатру Джанибека. Тот угрюмо восседал на подушках и потягивал из серебряного кубка хорзу.

- Что тебе, темник? Какую принес новость?

- Отпусти меня в степи, - горячо начал Давлет. - Я не хочу сидеть сложа руки. Отпусти мой тумен на Раздорский шлях. Я пройдусь до Итиля и вернусь с богатой добычей. Я приведу тысячи рабов.

Мурза Джанибек недовольно отставил кубок.

"Я бы и сам ушел в степи. Но великий хан Казы-Гирей повелел нам стереть с лица земли казачью крепость!" - хотелось крикнуть темнику. Но мурза сдержался: Давлет заговорил о ясыре. А он так нужен!.. Не послать ли, в самом деле, темника в Междуречье? Только богатым полоном можно умаслить хана Казы-Гирея и спять его гнев за неудачный набег на Раздоры.

Джанибек хитро прищурился и вновь отпил из кубка.

- А не ты ли, славный Давлет, обещал первым ворваться в крепость урусов? Не ты ли при всех хвастал, что одним своим туменом раздавишь Раздоры?

- Это дьявольское место, мурза! Мой тумен был самым храбрым. Все это видели. Я не отсиживался в шатре, а сражался вместе с моими джигитами. Я сделал всё, что мог!

- Никто не обвинит тебя в трусости, - кивнул Джанибек. - Но никто не воздаст тебе и почести, темник. Крепость урусов как стояла, так и стоит. А теперь ты хочешь и вовсе отвернуться от Раздор. Аллах разгневается.

- Аллах жаждет мести, мурза! Тысячи воинов ислама пали от руки иноверцев. Я испепелю Междуречье, захвачу ясырь, и аллах вновь смилостивится над нами. Отпусти, мурза! Треть добычи станет твоей, настаивал Давлет.